Парижское эхо

У женщины были каштановые волосы. Она улыбалась во весь рот и излучала энергию, словно мощнейший генератор – вроде того, что все время гудит у ворот нашей медины, рядом со знаком дорожных работ, которые никогда не заканчиваются. Мне она сразу понравилась, но я боялся, что она надо мной смеется.

– Дорогой, все в порядке, не переживай. Если честно, дело было так: недавно я взяла отпуск и, как любая нормальная американка, собиралась поехать в Париж. Я его обожаю! На днях мне написала Ханна, и вот сегодня мы наконец встретились.

– То есть дело не только в моей вечеринке?

– Нет, не волнуйся. Но праздник ведь будет, да?

И праздник был. Мы встретились у тапас-бара на рю Вивьен, как я и планировал. Зайдя внутрь, я словно очутился в пещере – стены там были сделаны из голого камня. Сначала мы сидели вчетвером: я, Жасмин, Ханна и Джулиан Финч – мужчина, с которым моя хозяйка постоянно ходила обедать. Хасим и Джамаль так и не объявились, но Ханна пригласила еще кое-кого: француженку Флоранс и какого-то немца по имени Лео – оказалось, оба работали в той самой библиотеке, где она слушала рассказы старушек. В итоге нас собралось шестеро – немного, конечно, но все-таки лучше, чем никого. К тому же еда оказалась отличной, и все нахваливали местное вино, но я все равно пил пиво.

Жасмин сгорала от любопытства – ей хотелось знать про нас все-все. Она задавала кучу вопросов, пытаясь выяснить, как мы познакомились. Кажется, ее особенно интересовал англичанин Джулиан: когда нас посадили за столик с горящими свечками, она пристроилась рядом с ним.

Хотя ему было уже за сорок, Джулиан держался со мной по-дружески, даже на равных – и вовсе не так, будто Ханна вывела в свет какую-то экзотическую зверушку. Он расспрашивал меня о доме и о колледже и, судя по всему, сам кое-что знал про Марокко. Потом выяснилось, что он бывал в Фезе и Марракеше и теперь хотел бы съездить в Танжер.

Время от времени Ханна с тревогой поглядывала на Жасмин и Джулиана, но я так и не понял почему.

Я с интересом наблюдал, как напивались мои немолодые гости. За свою жизнь они настолько привыкли к вину, что, наверное, даже не замечали, как меняется их поведение. Спустя одну-две бутылки мы заказали десерт, а потом Флоранс и Лео объявили, что им пора. Они пили меньше всех. Я уже собирался за всех заплатить, – в конце концов, вечеринка была моя, – но Ханна напомнила, что сама пригласила Флоранс и Лео, а значит, они считались ее гостями. А потом Джулиан предложил заплатить за меня самого – в качестве подарка на день рождения. В итоге получилось, что я почти ничего не потратил. Мы поймали такси до Бют-о-Кай, и за него расплатилась Жасмин, роняя купюры на асфальт.

По случаю праздника Ханна разрешила мне покурить прямо в квартире, и я с удовольствием приговорил косяк с лучшей травкой Джамаля, надеясь, что таким образом поравняюсь в опьянении с гостями. Жасмин тоже сделала хорошую затяжку.

Вскоре мы почему-то заговорили про французский язык и сложности, с которыми сталкиваются люди при его изучении. Джулиан вспомнил, как однажды, когда он только приехал в Париж, кто-то пригласил его в гости, кратко пояснив: «sans vin»[53].

– Я-то думал, меня ожидает вечер трезвости, – смеялся он. – Поэтому по дороге туда решил заскочить в бар и немного выпить. Оказалось, речь шла о номере дома: «cent vingt» — то есть «сто двадцать».

– Со мной тоже на днях случилась история, – начала Ханна. – Я случайно подслушала, как какая-то женщина на улице сказала: «Mais après tout nous sommes tous daddons»[54]. Я поискала в словаре слово «daddons», но так ничего и не нашла. Наконец до меня дошло. Она имела в виду, что все мы – потомки Адама: «Nous sommes tous d’Adam».

– Говори за себя, – рассмеялась Жасмин. – Я как была daddon, так и останусь до конца своих дней.

– Помню, после случая с onglet и anglais я придумал для Ханны историю, – сказал Джулиан. – Историю про quand[55]. Помнишь?

– Только в общих чертах.

Там было что-то вроде этого: «…Quel cant quon raconte quand que le Comte est con qui recompte ses comptes. Quant à la conte du concombre, par conséquence, quand il danse le can-can dans le camp à Caen…»[56]

– За что ни возьмись, везде получается con, – сказал я. – Со мной так каждый…

– Тарик!

Кто-то выкрикнул мое имя: кажется, это была Жасмин, хотя, возможно, и Ханна. Точно не Джулиан – тот продолжал о чем-то мне рассказывать, пока девушки вместе ходили в туалет. Он был достаточно привлекательным мужчиной и напоминал голливудского актера средних лет – такие обычно играют отцов трудных подростков. Или школьных учителей, которые умеют время от времени вдохновлять своих учеников. А еще на нем был классный пиджак.