Парижское приключение

— Не очень удобно отпускать тебя в отпуск до закрытия салона. Мадемуазель Синклер отпросилась у меня заранее, и у нее действительно особые обстоятельства; потом, разве тебе не следует во время отпуска съездить домой, чтобы ознакомить семью с твоими новыми планами?

Это было как раз то, чего ей совсем не хотелось бы делать.

Он поднялся, показывая этим, что аудиенция закончена.

— Мы можем поговорить об этом позже, теперь у меня по горло важных дел, и я больше не могу терять время на пустяки.

— Конечно, мои дела пустяки по сравнению с вашей коллекцией! — сердито бросила Рене ему в лицо.

— Да, — подтвердил он. — Коллекция важней.

Кто-то уже стучался в дверь, а на столе звонил телефон, как бы подтверждая его слова. Леон снял трубку и, положив ее на стол, пошел открыть ей дверь, но, еще не дойдя до нее, вдруг обернулся.

— Мы обсудим твой отпуск, когда у меня будет больше времени и когда ты решишь, что намерена делать, — сказал он.

Рене вышла в узкий коридор, все еще кипя от возмущения. Она знала, тут всем одновременно предоставляют отпуск, когда салон в августе закрывается, но считала, что к ней Леон мог бы отнестись не так, как к другим. Он только что напомнил ей, что предполагаемая помолвка нужна лишь для того, чтобы оставить ее работать во Франции, и для нее он не больше чем работодатель. Ей пришлось сказать Жанин, что в ее просьбе ей отказали, чем вызвала град упреков со стороны ее родителей в адрес Леона, которого они назвали «подлым» и «бессердечным», что дало ей некоторое злорадное удовлетворение, хотя она и знала, что они не правы. Рене и представить себе не могла, что Леон отказался ее отпустить, потому что опасался больше ее не увидеть.

Они работали в воскресенье весь день — в понедельник начинался показ. Это был последний день июля, и завтра тщательно охраняемые секреты салона Себастьена станут достоянием всех. Даже после наступления темноты высокое узкое здание все еще утопало в море огней, и все руки в нем были заняты последними приготовлениями. Рене стояла в платье, которое без конца перешивалось, изменялось и, кажется, уже в сотый раз критически осматривалось Леоном.

Вновь бросив на него взгляд, он сказал:

— Снимай и выброси.

Рене, которая провела множество часов на его примерках, готова была разрыдаться. Все ее усилия оказались напрасными.

— Ну почему ты расстроилась? — спросил он ее по-английски, он всегда говорил с ней по-английски, когда рядом был кто-нибудь из персонала. — Иди переоденься, и я отвезу тебя куда-нибудь поужинать.

— Спасибо, в этом нет необходимости, — сказала она, не желая оказаться с ним тет-а-тет, когда оба они взвинчены и измучены. — Со мной все в порядке.

— Напротив, тебе это как раз необходимо, — заявил он. — А меня там, кстати, ждет очень важная особа, которая желает на тебя посмотреть.

«Деловой клиент», — подумала Рене устало, а вслух произнесла:

— Хорошо, месье, я пойду переоденусь.

Она надела платье с застежкой впереди и легкое пальто, удивившись, что Леон не велел ей надеть платье собственного дизайна, как он всегда делал, когда вел переговоры с клиентами. Пришел Пьер, чтобы проводить ее к главному входу, возле которого ее уже ждало такси — Леон редко сам водил машину в городе, — и Рене увидела его у выхода. Она ожидала, что он пошлет ее переодеться во что-нибудь более изысканное, но Леон просто бросил на нее быстрый взгляд и ничего не сказал. Сам он был одет очень официально — в тонкий пиджак и белую рубашку. Ей даже стало интересно, что это за клиент. Наверняка не покупатель, коли они не захватили с собой коробок с одеждой.

— А с кем мы едем встретиться? — спросила Рене нервно. — Это женщина или мужчина?

Хотя Леон и был очень усталым, сейчас с его лица сошло то напряженное, измученное выражение, которое было у него в последние три недели. Он казался более спокойным, а в его темных глазах сверкал задорный огонек.

— Это дама, — объявил он. — Очень дорогой мне человек, так что постарайся произвести на нее хорошее впечатление.

Любопытство Рене достигло пика, но он отказался отвечать на ее вопросы. Что увидит, то и увидит. Такси с трудом прокладывало себе путь через поток вечернего движения. Наконец они подъехали к мосту, который вел через реку к Сен-Луи, маленькому островку, который идет следом за островом Сите, как бычок за своей мамой. Рене уже была на острове Сите, который называют сердцем старого Парижа, где находятся Нотр-Дам и Дворец Правосудия, но до маленького острова пока не добралась. Но знала, что в последнее время он стал очень модным и элитным. Старые дома там переоборудовались в современные квартиры, создавая иллюзию тихого уголка в центре огромного шумного города.

Такси въехало в мощеный двор, окруженный высокими старинными зданиями, которые совершенно не давали шуму городских магистралей проникать сюда; казалось, что Париж далеко отсюда. Консьерж кивнул Леону, когда они вошли в облицованный камнем холл; оттуда они поднялись по затейливо украшенной резьбой дубовой лестнице на второй этаж. Леон остановился перед внушительной дверью, вставил ключ в замок и сказал: