Парижское счастье

Она замешкалась там на несколько секунд, глядя в плотную темноту ночи, а когда повернулась к нему, Джонно разглядел кристаллики слез в ее светящихся глазах. Она нервно теребила пояс халата.

— Джонно, — сосредоточенно начала девушка. — Завтра ты возвращаешься в Муллинджим. Нам надо поговорить.

— Конечно. — Он поднялся с пола и жестом предложил сесть в кресла в углу номера.

Но Камиль не пошевелилась. Она так и стояла спиной к окну, затягивая пояс на талии, поэтому и он остался где был, посреди комнаты, широко расставив ноги и опустив руки вдоль тела.

— Мне кажется, у тебя сложилось неверное представление обо мне, — сказала она.

Джонно интуитивно почувствовал, что разговор будет не из приятных.

— Какое представление?

— О, Джонно, я не знаю, как сказать, чтобы это не прозвучало пошло и плоско. Я думаю, нам не стоит поддерживать отношения после того, как ты уедешь домой.

— Это почему же, черт побери?

Камиль вытерла глаза кончиком пояса.

— Я не та женщина, которая нужна тебе.

Ему показалось, что внутри все заиндевело. Нечеловеческим усилием воли он вытолкнул слова из одеревеневшего горла.

— Может быть, ты позволишь мне самому это решить?

Она нервно дернула головой.

— Я ведь совсем не подхожу тебе, пойми.

— Камиль, ты говоришь глупости. Иди сюда.

— Нет, — воскликнула она, выставив вперед руки, словно хотела отгородиться от него. — Если ты прикоснешься ко мне, я разлечусь на куски. Если ты снова начнешь меня целовать, я забуду, что хотела сказать.

— Неужели этого недостаточно для того, чтобы понять, насколько мы подходим друг другу?

— Не знаю. Не думаю. Я не представляю, как это объяснить. Я пытаюсь, но не получается. Уверена, ты понимаешь, что очень, очень мне нравишься. И мне кажется, что ты не рассматриваешь меня, как небольшое приключение, которое призвано занять твое свободное время, пока ты в Сиднее.

Джонно молчал и ждал, что она скажет дальше.

— Но нас разделяют тысячи километров.

— Самолеты помогут сократить это расстояние.

— Да, но перелеты будут иметь смысл только в том случае, если у наших отношений есть будущее.

— А ты считаешь, его нет? — холодно спросил он.

— В первый день нашего знакомства я сказала тебе, что не верю в брак.

— А кто говорит о браке? Не хочешь выходить замуж — не надо. Я не заставляю.

Девушка бросила на него обеспокоенный взгляд.

— Ты уверен в этом?

Джонно тяжело вздохнул и провел рукой по затылку.

— А ты уверена, что не хочешь замуж? — парировал он. — Статья, которую ты написала, звучит как гимн семейному счастью в деревне.

Прислонившись к широкому подоконнику и опустив глаза, Камиль ответила:

— Я писала статью для других женщин, а не для себя.

— Что это значит? — Теперь Джонно был рассержен. Не на шутку рассержен.

— Журналисты придают своим материалам ту форму, которая нужна читателям. Я говорила о том, чего ждали от меня люди.

— Иными словами, вся эта твоя писанина, которая так восхитила Пайпер, просто конъюнктурная чушь? Всего лишь набор проверенных фраз, с помощью которых ваш журнал сможет поддержать объем своих продаж?

— Нет! — Камиль, кажется, обиделась на его выпад. — Я могу подписаться под каждым словом в статье. Я была честна. И ничего не выдумывала. Большинству женщин такой брак, какой я описала, действительно приносит счастье и ощущение защищенности, надежности. Но я не такая. Мне он не подходит. — Она сделала два шага к нему и замерла. — Боже, как тяжело. Как же сказать? Понимаешь, многие девушки проводят жизнь в поисках того самого, единственного суженого. А я провела последние десять лет в страхе, что встречу такого.

Сердце Джонно резко дернулось и упало.

— Но почему? Чего ты так боишься? Это из-за родителей? Их неудачный брак заставил тебя так все воспринимать?

Ее бледные щеки стали еще белее, она уставилась на свои босые ноги.

— Может быть.

Джонно едва слышно выругался.

Камиль подняла глаза.

— Это одна из причин, по которым я хочу поехать в Париж. Мне нужно увидеться с отцом, поговорить с ним. Мама отказалась обсуждать их отношения со мной. Но мы с папой всегда хорошо ладили, когда я была маленькой.

— В таком случае, я поспешу домой и поскорее продам бычков, чтобы ты могла купить билеты.

Она попыталась улыбнуться, но губы так и остались плотно сжатыми. Глаза все еще были влажными.

— Когда прилечу в Париж, обязательно отыщу это кафе.

— Да, — проворчал Джонно. — Отыщи.

Такси везло ее домой. Камиль отчаянно старалась не расплакаться. Джонно легко отпустил ее. И не только в Париж, а вообще.

Он не попытался еще раз заняться с ней любовью. Он не попытался рассмешить или поддразнить ее. Он даже не предложил поддерживать связь по телефону или по почте. Разумеется, она этого и добивалась. Поэтому обижаться не имела права.

Тем не менее слезы стояли в глазах, а в горле застрял комок. Губы дрожали. Истерзанное сердце рвалось и ныло от боли, о которой хотелось кричать во весь голос.

Ее план удался на славу. У нее получилось убедить Джонно, что она абсолютная сумасбродка, с которой лучше не связываться вовсе.