Парижское таро

«18 XII 91. К востоку от Эльбы

Шарлотта,

вот уже которую неделю собираюсь написать тебе. Почему я до сих пор этого не сделал? Потому что печаль не напишешь словами. Хотел оттиснуть свою заплаканную морду на белом листе и послать тебе вместо всех комментариев и описаний. А ты бы небось решила, что я занялся боди-артом. Меня угнетает следующее:

1. Кончилась война. Кончилась она полвека назад, но все не до конца. Люди уезжают, мечутся от границы к границе, меняют профессии – не для того, чтобы заработать больше, а чтобы заработать хоть что-нибудь. Все какое-то временное, словно Европа только вчера началась. Все измельчало, испоганилось. Когда я просыпаюсь и вижу, как встает над Краковом огромное зимнее солнце, мне кажется, что даже оно клонится к востоку.

2. Польша. Точка. Великая, Прекрасная. Точка. Грудастая. Заслуги у нее исторически-эротические, в нужный момент она позволила себя раздеть.

3. Думал приехать к вам на праздники, но к чему в очередной раз убеждаться, что я не могу жить ни здесь, ни там. Лучше остаться здесь и замуровать себя живьем, чтобы не тосковать без вас.

Не огорчайтесь, что нет денег: вы живете, словно в раю, там ведь тоже денег не было.

Привет всем. Ясь.

PS. Я даже не прошу, чтобы ты погадала мне на таро. На вопрос, что меня ждет, таро бы стошнило».

Через несколько дней я прочитала письмо Михалу.

– Ну и проблемы у парня, – послюнил тот косяк. – Переселение народов, упадок. Ведь известно, что все кончается так, как в Риме.

– То есть?

Михал удивился моей недогадливости:

– Католической церковью, разумеется.

* * *

Томас выписал на листок еще один аргумент в пользу того, что он не масон: