Парк Горького

Аркадий считал, что он по крайней мере не даст мужчине уйти с рельсов и вернуться на мостик, но тот одним прыжком достал до поручней, а в следующую секунду оказался рядом с Аркадием. Аркадий беспорядочно махал лопаткой, но попадал лишь по пальто да по перилам, пока противник не отшвырнул его ногой, протиснулся мимо лежащего напарника и пошел на Аркадия короткими уверенными шагами. Аркадий попятился. Прикрывая больную грудь, Аркадий пропустил еще один удар ногой в живот, потом еще один, заставивший вскрикнуть. Профессионал примеривался, как врач, отыскивающий вену. Сюда? Или туда? Ноги и руки у него были не такие увесистые, как у Кервилла, да и от ударов он уходил не так чисто. Аркадий уронил лопатку, погасил удар ногой и ушел от следующего. Противник, потеряв равновесие, схватился за поручни и сразу получил удар кулаком. Второй удар, в область сердца, послал его на землю. Он молча поднялся, обхватил Аркадия, пытаясь ударить головой или свалить подножкой. Аркадий стал вывертываться, и они, сцепившись, перевалились через поручни и упали на рельсы.

Аркадий оказался сверху, но тут же почувствовал, как что-то ткнулось в ремень. Приподнявшись, он увидел, что сквозь карман незнакомца торчит лезвие ножа. Человек откатился в сторону и выставил в развернутой ладони нож с выстреливающимся лезвием. С него слетела шляпа, обнажились глубокие залысины. Казалось, что он только сейчас проявил интерес к схватке. Он крутил и взмахивал лезвием, демонстрируя короткий укол в глаз, потом выпад по корпусу. Аркадий споткнулся о тело Ирины и упал. Удивительно, что, по мере того как этот человек надвигался с ножом, его зрачки становились оранжевыми, будто изнутри исходил яркий свет.

Аркадий почувствовал, как задрожали рельсы. Как в хорошей пантомиме, мужчина сложил нож, поднял шляпу и взобрался на площадку. Аркадий видел, как вдалеке цифры 2:49 изменились на 2:50, а обернувшись, увидел свет двух головных прожекторов поезда. Их ореол осветил стены туннеля. В лицо ударила гонимая поездом воздушная волна. Рельсы громко загудели.

Руки Ирины были словно ватные и горячие на ощупь. Он поднял ее и повернул к нестерпимо слепящему свету. Такого яркого света он никогда еще не видел. В воздухе светились мельчайшие пылинки. Ее руки безжизненно повисли. Он зашатался.

Аркадий толкнул Ирину на мостик и прижался к стене.

Поезд промчался мимо.

* * *

Левин открыл дверь. Аркадий, не задерживаясь, отнес девушку на диван.

– Ее или ударили по голове, или что-то вкололи. Я еще не успел разглядеть, – сказал он. – У нее сильный жар.

Левин был в халате и шлепанцах. Пижамные брюки были ему по щиколотки, такие же острые, как его нос. Было видно, что он не может решить, как поступить, – попросить Аркадия уйти или оставить.

– За мной не следили, – решил помочь Аркадий.

– Не обижайте меня, – Левин принял решение, запахнул халат и сел измерять температуру у Ирины. Ее отекшее лицо пылало. Афганская дубленка окончательно превратилась в кучу тряпья. Аркадий смущенно глядел на нее. До него еще не дошло, как он выглядел сам. Левин приподнял ее правую руку и показал синяк и следы от укола. – Инъекция. Судя по температуре, вероятно, сульфазин. Грязная работа.

– Она, наверное, сопротивлялась.

– Да, – ответил он, подчеркивая неуместность реплики. Он зажег спичку и медленно провел ею перед глазами, прикрывая сначала один глаз, потом другой.

Аркадий все еще находился в возбуждении от смертельной опасности. Поезд остановился, не доезжая платформы, и, пока машинисты добежали до нее, пока дежурные вызывали милицию, Аркадий успел перенести Ирину в машину. «Пронесло!» – одно слово бешено крутилось в сознании. Почему старшему следователю нужно убегать от милиции? Более того, почему полумертвая девушка представляет такую опасность для Левина? Поразительная страна, где каждый так хорошо умел читать между строк!

Придя в себя, он наконец оглядел квартиру Левина, в которой раньше не бывал. Вместо создающих уют безделушек полки и столы были уставлены лакированными шахматными досками с расставленными на них фигурами из слоновой кости, тикового дерева и цветного стекла. На каждой доске демонстрировалась какая-нибудь начатая партия. Вместо привычных бабушкиных вышивок на стенах висели портреты Ласкера, Таля, Ботвинника, Спасского и Фишера – все из них гроссмейстеры, все евреи.

– Если вы еще не совсем выжили из ума, отвезите ее туда, где подобрали, – сказал Левин.

Аркадий отрицательно покачал головой.

– Тогда вам придется мне помочь, – сказал Левин.

Они перенесли ее в постель Левина, на простую железную складную кровать. Аркадий стащил с нее сапожки и помог Левину снять промокшие от пота верхнюю одежду и белье.