Парк Юрского периода: миллионы лет спустя

Голубое мерцание на экране монитора вдруг сменилось размытой картинкой. Черная фигура в черном же, отсвечивающем влагой дождевике, на фоне стоящего вдали пирса. Волны с ревом накатывали на бетон, пытаясь снести упрямый волнорез, но разбивались на бессчетное количество белесых крупиц, пеной проползали по серой шершавой поверхности и разочарованно отступали, бормоча что-то злобное, ворчливо-тревожное.

Деннис загляделся, пораженный дикой мощью разбушевавшегося океана. Вот на серой, качающейся, пенящейся бело-желтыми пузырями поверхности выросла гигантская мутная стена. Она была еще далеко, но быстро бежала к берегу, набирая силу и скорость, воя, словно мотор подбитого самолета-истребителя, на звериный манер, надсадно и страшно: «ууууУУУУУУ!» Громче и громче, вырастая, вбирая в себя новые тонны горьковато-соленой океанской воды. И дождевик, обернувшись, замер потрясенный. Волна достигла пирса и с грохотом обрушилась на него. Деннису на мгновение показалось, что стихия все-таки возьмет верх. Бетон не выдержит такого напора и с хрустом просядет, сгинет в серо-перламутровой неверной глади, скроется из глаз вместе с баркасами, челноками и этим типом в дождевике, удивленно хрипящим, пытающимся вытолкнуть воду из прокуренных легких. И вышка, на которой укреплена видеокамера, подломится с пушечным хлопком, покатится, увлекаемая титанической силой. И волна помчится дальше, вырывая с корнем тиссы, пальмы, ели, фикусы, затапливая бункеры, опрокидывая столбы ограждений и неуклюжих динозавров, ошалело орущих, непонимающих, как кегли в боулинге. И толстый говнюк Хаммонд мгновенно начнет визжать от ужаса. И он сам, Деннис Хоупер, тоже, наверное, начнет. И Арии. И Сол тоже. Нет, этот, наверное, не станет визжать. Слишком уж крепок в кости.

Ничего не произошло. Эта волна, как и тысячи предыдущих, взорвалась брызгами, расколовшись о тупой конец пирса. Дождевик обернулся к камере. Лицо его было испуганным. Да и есть отчего. Резкие порывы мокрого ветра развевали глянцевые полы плаща, трепали их, играли ими.

— Скажите всем, мистер Хоупер, что последний челнок ухолит через пять минут. Пусть те, кто едет, заканчивают работу и быстро отправляются к пристани. У нас почти нет времени.

Деннис застыл в тонком поскрипывающем кресле. Этого он не учел. Буря, помогающая ему в осуществлении задуманного, теперь могла сорвать все его планы.

— Но… — он пытался найти какой-нибудь аргумент, способный задержать отплытие челнока, и не находил. — Но… вы не можете уехать через пять минут. Мне нужно закончить работу с программой. Да и остальным не уложиться в такой срок. Слишком мало времени.

Дождевик вновь обернулся к пирсу, затем опять посмотрел в камеру.

— Я понимаю, мистер Хоупер, но капитан настаивает на немедленном отправлении. Похоже, через десять-двадцать минут мы уже вообще не сможем выйти в океан. Буря подойдет вплотную к острову.

— Но мне нужно как минимум… — Деннис быстро прикинул в уме, — двадцать семь минут. Дайте мне это время и получите тысячу долларов.

— Тысячу баков? Вот так вот, за здорово живешь? — недоверчиво прищурился дождевик.

— Тысячу! За двадцать семь минут ожидания, — едва не закричал толстяк, но вовремя понизил голос. — Ну, как?

— О'кей. Я попробую что-нибудь сделать, — решительно пробормотал человек на экране, но тут же быстро добавил. — Хотя, если капитан прикажет мне отправляться, я ничего не смогу поделать. Однако пятнадцать минут обещаю вам в любом случае.

— Ладно, — заторопился Деннис. — Но постарайтесь удержать челнок до моего появления. Хорошо?

— О'кей.

Дождевик отключился. Хоупер, набирая на экране команду, краем глаза следил за сгрудившимися у стола людьми. Вот Сол встал, хрустко потянулся, поиграл затекшими от долгого сидения мышцами и снова опустился в кресло. Толстые пальцы Денниса топили клавиши в панели кейборда. Он весь покрылся потом, даже на внутренней стороне толстых стекол его очков образовалась мутная испарина. Тем не менее, Деннис быстро закончил работу, нажал «ввод» и… программа пошла.

Удовлетворенно улыбнувшись, он подхватил сумку, забросил ремешок на плечо и, встав, обернулся к Хаммонду:

— Прошу прощения, могу я на секунду отвлечь вас?

* * *