Парк Юрского периода: миллионы лет спустя

Утробное рычание чудовища заглушало крики. Броуфстайн видел перекошенное лицо и раздувшееся горло умирающего. Негр уже не мог произнести ни звука. Он был в шоке. Оторванная, словно отсеченная острейшим лезвием рука валялась тут же, под ногами. Подошвы сапог втаптывали ее в землю.

«Как акула, — мелькнула мысль в голове Сола. — У этой твари акульи зубы».

Он понимал, что спасти человека уже не удастся. Но если это все же случится, парень останется изуродованным, калекой, полутрупом. Плечо и часть груди негра превратились в дряблую, киселеобразную кашу. Клыки Раптора безжалостно перемалывали тело в мелкий фарш. Чудовище опьянело от крови. Оно предприняло еще одну попытку втянуть свою добычу в ловушку. Сол никогда не думал, что человека можно протащить в такую узкую щель, но рептилии это удалось. Захрустели, ломаясь, кости, ребра. Тело рабочего до половины исчезло между накренившейся опорой и стеной контейнера. В свете прожекторов мелькнула красная, густо покрытая темно-алыми пятнами куртка и ошметки культи, оставшейся от левой руки. Черные брызги крови повисли на светлом боку клетки. На треснувшей краске, на эмблеме Юрского парка.

Последним, невероятным усилием рабочему удалось вцепиться ладонью правой руки в стальной борт, там, где была приварена скоба запора. Человек боролся за жизнь.

Подбежавший Сол схватил агонизирующего рабочего за ноги и попытался вытянуть наружу. Ему почти удалось это. Несколько секунд он и Раптор боролись друг с другом. Броуфстайн с отчаянием понял, что рептилия побеждает. С каждым мгновением жертва все больше и больше исчезала в темном проеме. Разжались коричневые пальцы. Сол, с каким-то совершенно неуместным удивлением, заметил нежно-розовые ногти на руке умирающего — деталь, уже не имеющая ни малейшего значения. Никому не важная, не могущая ничем помочь несчастному парню, погибающему такой жуткой смертью, но почему-то запавшая в память Сола Броуфстайна. Последний рывок, и окровавленное, раздавленное тело поглотила темнота.

И тогда Сол заорал срывающимся от злости голосом:

— Стреляйте в нее!!! Стреляйте!!!

Из контейнера доносилось торжествующее рычание, перемежающееся влажным чавканьем и хрустом разрываемых тканей. Выхватив у одного из охранников «мозберн», Броуфстайн просунул ствол в смотровую щель и, мгновенно поймав на мушку желто-зеленый хищный глаз, нажал спуск.

* * *

Джереми Эль Спайзера недолюбливали все, с кем бы ему ни приходилось иметь дело. Он прекрасно понимал это, знал причины такого отношения к себе, но ничего не предпринимал, чтобы изменить существующее положение вещей. Джереми Эль Спайзер, — а он настаивал, чтобы его называли именно так: «Джереми Эль Спайзер», — был младшим компаньоном крупной адвокатской фирмы «Питерс, Самуэльсон и Спайзер», располагающейся в Сан-Франциско и имеющей филиалы в Лос-Анджелесе и Санта-Барбаре, Калифорния. Виртуозно разбирающийся в юриспруденции, да и не только в ней, Джереми заслужил уважение клиентов и стойкую нелюбовь людей, с которыми ему приходилось контактировать по поручению первых. Будучи от природы человеком чрезвычайно дотошным и скрупулезным, он, ведя дела, умудрялся раскапывать такую информацию, которой вряд ли могло похвастать даже Федеральное Бюро. Острая наблюдательность и удивительная способность подмечать малейшие неточности и неполадки помогали ему в работе. Надо отдать должное этому человеку, он никогда ничего не говорил зря. Клиенты доверяли ему. Они знали: если Джереми Эль Спайзер что-то утверждает, то можно не сомневаться — так оно и есть.

По какому-то фатальному совпадению, фирмы и проекты, которые проверял Джереми, как правило, не вызывали его доверия, и он, выполняя свой долг, был вынужден представлять своим клиентам далеко не самые утешительные выводы. С точностью аналитической машины адвокат рассчитывал возможность грядущего разорения фирмы или краха проекта, а значит, и потери денег инвесторами, с которыми он чаще всего работал. Прогнозы его оправдывались. Джереми получал стабильно высокие гонорары, уверенно продвигался по служебной лестнице, одолевая ступеньку за ступенькой. В его возрасте, Эль Спайзеру только-только стукнуло тридцать восемь, он вполне мог рассчитывать отойти от дел в пятьдесят пять очень и очень обеспеченным человеком. Уже сейчас Джереми с оптимизмом смотрел в будущее, и это вовсе не было переоценкой собственных возможностей.