ПАРК ПОБЕДЫ. Роман в рассказах

С кучи на улице он бросал лопатой гравий в тачку, катил во двор. Подсыпал гравий в размеченную, огороженную рейками дорожку – делал подушку для заливки. Привозил с другой кучи песок, носил воду в ведре из-под колонки, вскрывал ножом мешок с цементом, готовил раствор, заливал. Несколько раз приходила смотреть тётя Валя и быстро уходила довольная. В обед приходила звать кушать и тоже сразу ушла, когда Сергей отказался. Спросила только:

– Как же?.. А борьщ?..

Он возил на тачке мешки с цементом из сарая, песок с улицы, делал раствор, заливал, ровнял мастерком. А в голову всё равно лезли проблемы по работе. Сергей гнал их. Подряд этот лез самарский. И вообще лезло – «съедают, не ценят».

К вечеру Сергей вывел бетонную дорожку от дальнего угла дома к калитке – входить во двор можно было теперь только через отворённую половину ворот. Умаялся, тело ломило, шея и руки сгорели на солнце.

Когда уже смеркалось, Сергей заливал последний кусочек под калиткой, снаружи. Выскребал засохший раствор со стенок таза в остатки жидкого, подлил немного воды.

– Серёжа, заканчивай, пойдём уже кушать!.. – кричала тётя Валя из окна.

– Конечно, заканчиваю. Куда уж, не видно ни черта! – огрызнулся он, но она не услышала.

В ванной комнате Сергей помылся под душем, надел чистое, поданное тёткой старьё. Вышел на тускло освещённую кухню, приятно отметил на столе наличие графина. За столом на своём месте сидел обиженный дед. Сергей понял, что у них с тёткой был бой за графин.

– Что ты? Серёжа, много… – запричитала тётя Валя, когда Сергей стал разливать самогон. Он, молча, взял её рюмку и отлил половину в свою. Валя попыталась ту же операцию провести и с рюмкой деда, но раздражённый Сергей остановил её руку:

– Нормально у него… Ну, давайте… За встречу!

Выпили. У деда тряслась рука. Сергей скривился, ухватил вилкой помидорку, – самогонка была не та. Дед с жадностью набросился на курицу с гречкой, разбрызгивая слюну и чавкая. Он всегда ел с жадностью – это было привычно. Объяснялось это тем, что в тридцать третьем дед перенёс голод. Хотя и бабушка покойная перенесла, но так никогда не ела.

– Серёжа, может быть борщечку, свеженького? – спросила тётя Валя.

– Нет, не хочу…

Дед вмиг съел свою порцию, запросил добавки и вдруг закапризничал, стал жаловаться на здоровье: глаза у него почти не видят, уши почти не слышат, ноги почти не ходят, а мышцы на руках высохли.

Это было настолько необычно, что Сергей не сообразил, что самое лучшее, что можно сделать сейчас – разлить по второй.

– Ну что ты, дед, совсем скис? Ты ж казак, ты ж воевал…

– А, воевал!.. Война-то здоровья и убавыла! В гробу я бачив вси ваши войны! Будь вона нэладна… Ось и побачу скоро оттуда!

– Чего ты, дед? Ты ж оптимист всегда был…

– Я же говорила, не нужно тебе, – сказала Валя.

– Выйшлы из окопов, и пишлы, – начал дед ни с того, ни с сего, – а воны лэжать…

– Кто лежит?..

– Я же говорила, не нужно ему…

Дед всхлипывал, трясся – почти плакал. Не сразу Сергей смог добиться, что это наши лежали, убитые. И вспомнил, что он это уже слышал, но совсем по-другому слышал – без этой вот сейчас истерики. Это был спокойный рассказ об атаке, а трупы наших солдат в нём были будничной деталью.

– А сейчас вóзьмуть портреты покойников и носят… Мэнэ нэ носить так!.. Ты чуешь?!.. Мэнэ нэ носить. Я не Ленин.

– Да чую-чую, не ношу я никого, – зло сказала Валя.

Дед успокаивался, всхлипывал. Выпили по второй (Сергей в этот раз налил деду меньше). Сидели, молчали. Сергей молчал угрюмый, дед – обиженный. И тётка умолкла – «То тарахтит, как ненормальная, то сидит, в пустую тарелку уставилась».

Когда выпили по третьей, дед стал подниматься из-за стола. Сергей помог ему дойти до кровати. Дед медленно прилёг и тут же захрапел. Сергей укрыл ему ноги покрывалом, а сверху на ноги умостился рыжий Маркиз. «Вот и поговорили», – сказал Сергей.

Утром, прощаясь с дедом, он вдруг спросил, как будто вспомнил что-то важное:

– А как, ты говорил, называлась та деревня немецкая, где тебя в последний раз ранило?

– Розенбек, 3-го февраля 45-го года, – отчеканил дед и добавил: – Ось бачишь, хоть вжэ и був телефонистом, а не уберёгся.

– Это в доте когда ты сидел?

– Шо?.. Каком доти? На крыши… В доти – то не тада.

– Счастливо, дед! – сказал Сергей.

Дед улыбнулся своими добрыми глазами. Он сидел в кресле, в зале; в синей рубашке, трико, в очках. Таким и запомнился.

Глава 33 ЖЕНЯ

_______________

На машине было нельзя – выпил. Петров вышел из подъезда через вторую дверь на улицу… Погорячился с одной майкой. Вечером будет прохладно… Развернулся и пошёл обратно, соображая, что он как раз зайдёт сначала в магазин, выпьет дома ещё одну бутылку пива, оденется посильнее – безрукавку хотя бы наденет, он любил её, – вспомнив сейчас язвительную критику жены, сказал негромко: «Да пошла ты!» Жена сегодня поехала в Репино на дачу к тестю, а завтра, в субботу, Петров должен был к ней присоединиться.