ПарМА. Проклятая колода (СИ)

На спинах невиданных зверей восседали страшные черные всадники, с разноцветными гладкими шарами вместо голов. В странной пластине, заменявшей лицо и сияющей, как озерная гладь под солнцем, Шикка увидел своё отражение: маленький, жалкий, с серой от страха, перекошенные рожей.

Он попытался что-то сказать, но из глотки вырвался низкий хрип. Один из демонов поднял руки и… потянул с плеч собственную голову!

Шикка не выдержал и отчаянно заорал. И только потом понял, что шар — это не голова, а шапка. Говорят, их кочевники в Красной пустыне носят.

Под шапкой обнаружился Говорящий.

— Привет! Не ждали?

Двое других, сидевшие за спинами всадников, тут же подскочили к цимгру и резко вздернули его на ноги.

— Унер! — Говорящий указал рукой на запястье полумертвого от страха бедолаги.

Шикка не успел и мяукнуть, как эту штуку резко сдернули и перекинули Говорящему. Тот застегнул ремешок на своей руке, улыбнулся.

— Часть дела сделана. Эй, ты! Как там тебя? — обратился он к Шикке. — Морши где?

Цимгр промолчал. Зря, тут же прилетело по зубам.

— Где? — повторил Говорящий.

Шикка неопределенно махнул головой.

— Ну, молчи, — хмыкнул Говорящий. — Спросим у других.

Двое, удерживающих предводителя, пошли в сторону домов, из-за которых высовывались любопытные морды остальных разбойников. Шикку волочили по земле, как поганый мешок.

Сзади раздался стрекот, ровный гул — всадники догнали и теперь неспешно ехали рядом. Только сейчас, скосив глаза, Шикка увидел, что вместо лап у этих зверей колеса, как у повозок!

В этот момент цимгр окончательно уверовал, что перед ним — если не боги, то могущественные колдуны. А осознав, он заорал.

— Я знаю, где ваш Мудрейший! Я скажу!!!

Увы, его никто не слушал. Дойдя до того, что осталось от центральной площади, проклятые колдуны сбросили бедолагу прямо в грязь (после пожара её было полно). Говорящий же обратился к пытавшимся слиться со стенами домов разбойникам.

— Отдайте нам Мудрейшего, и останетесь жить.

Второй всадник навел на толпу странную блестящую палку. И пусть никто никогда ничего подобного не видел, все сразу сообразили, что это — оружие. Проверять на себе, как оно работает, не хотел никто.

Колдуны не двигались, лиц не открывали — Шикка сомневался, что они там есть, эти лица. Может, все трое — големы? Почему бы нет? У Картежника этих тварей полно, а Говорящий чем хуже?!

Через пару минут в толпе зашевелились, расступаясь, и двое крепких ребят принесли Морши.

Мудрейший был без сознания и выглядел ужасно: белое, без кровинки лицо, со следами побоев. Слипшиеся от крови волосы грязными колтунами падали на плечи. От одежды остались грязные ошметки, не прикрывающие синяков и ссадин. Рана на ноге, которую никто и не подумал перевязать, загноилась и выглядела жутко.

Двое колдунов вышли вперёд и бережно приняли из рук бандитов раненого.

— Мы уходим, — сказал Говорящий, обводя толпу тяжелым взглядом. — Попытаетесь преследовать — вас ждет смерть. Попытаетесь выстрелить в спину — смерть. Если Мудрейший не выживет — я вернусь. Тогда быстрая смерть покажется вам милостью.

Колдуны ушли. Цимгры ещё долго стояли, боясь сдвинуться с места. Потом зашумели, раздались истерические смешки — реакция на пережитое.

Шикка поднялся на ноги, отер кровь с разбитых губ.

— Глупцы, — пробормотал он себе под нос. — Это ещё не конец. Последнее слово скажет Картежник.

Глава 21

Локари в руках целительницы излучает мягкий свет. Окутанные золотистым сиянием пальцы девушки порхают над телом пациента, то задерживаясь над ранами, то скользя вдоль линий движения лимфы.

— Всё предельно просто, если знаешь, что делаешь, — говорит Мирра, ни на секунду не останавливая движения рук.

Легкие светлые пряди, выбившиеся из тугого пучка, падают ей на глаза, и девушка то и дело пытается их сдуть, смешно оттопыривая губу.

Тимур наблюдает за процессом из угла комнаты, невольно улыбается и ловит себя на том, что руки просто чешутся, как хочется подойти и заправить непослушные пряди за маленькое розовое ухо.

Благостная Мирра в свои триста с хвостиком выглядит лет на восемнадцать, и ничего в ней не соответствует образу великой целительницы и почти богини, безоговорочно почитаемой в Ильхамене. Особенно не пишутся россыпь веснушек да щербатый зуб, хорошо заметный, когда Мирра улыбается.

Странно всё это. С момента знакомства прошел отсилы час, а чувство такое, будто знакомы всю жизнь. И не просто знакомы. Словно вдруг обрел потерянную в раннем детстве сестру.

И то, как быстро Мирра приняла его, не спрашивая ни объяснений, ни имени, безошибочно выделив из четверых пришельцев… Поразительно! Или всё же дело в Локари и особой связи, возникшей между Говорящими? Надо будет расспросить. Потом. Когда-то потом…

— Тимур, ты слушаешь или спишь?

Возмущенное восклицание Мирры выдернуло из полусонного оцепенения, в которое он незаметно для самого себя начал погружаться.

Тим протер глаза и виновато улыбнулся.

— Иди сюда, — поманила девушка. — Посмотришь, как это делается.

Цой нехотя поднялся со стула и подошёл к ней.