Парнасик дыбом

Ich weiss nicht… простите поэту,
Не знаю, что стало со мной.
Услышав историю эту,
Весь вечер хожу как хмельной.

Вот так же смеркалось когда-то,

Стелился туман у земли,
Кровавою кистью заката
Окрасились горы вдали.

С верхушки вишнёвого древа

На Рейн удивительный вид!
Там, кстати, не дева, а Сева
Сидел (мне рассказывал гид).

Нет, музыки не было слышно,

И песенку Сева не пел.
В корзинку соседские вишни
Срывал малолетний пострел.

Вот этого вора-злодея

Из штуцера срезал Матвей.
Какая ещё Лорелея?
Да не было там Лорелей!

В. Тредиаковский

Ах! Невозможно сердцу пробыть без печали,
Хоть уж и глаза мои плакать перестали…

Случилась сия беда, помню, прошлым летом,

Вышел стражник Матвей в сад гуляти с мушкетом.
Вдруг шорох престранный в листве дерев раздался
Так что, услышав его, и страж испужался.
Но подойдя поближе к вишнёвому древу,
Углядел Матвей на ветке отрока Севу.
Узнал он зараз, что то – дерзкий плут-воришка,
Ибо у него таки столько есть умишка.
Стал Матвей велегласно отрока улещать,
То гладким, то сердитым его словом прельщать:
«Иди, сударь, подобру! Вот тебе дорога.
Не доводи мя до греха, за ради Бога».
Вор лишь вишнями кидался замест ответа.
Матвей за это и снял его из мушкета.

А я сердечна друга не могу забыти,

Без которого всегда принужден я быти.

В. Жуковский

Раз в июльский вечерок
(Дело было в среду)
Сева, шустрый как зверок,
В сад полез к соседу.
Грядки все поистоптал
Около калитки
И гороха два куста
Обобрал до нитки.
Испоганил клумбу роз,
Раскидал, подлец, навоз
Около овина,
А на хате сей вандал
Дёгтем крупно написал —
«Дед Матвей – скотина!»

Чем бы – мыслил юный тать —

Подразнить Матвея?
Может, вишню ободрать? —
Дельная затея!
И ничтоже не сумнясь,
Шалопутный Сева
Взмыл, над сторожем смеясь,
Кошкою на древо.
Вот уже набит живот,
А он вишни рвёт и рвёт,
Жадность застит очи.
Только вдруг над головой
Громко крикнул козодой,
Вестник полуночи.

Затаившись, словно вор,

Мальчик еле дышит…
Чу!… Легохонько затвор