Парни из легенды

Травы полевые шелестят,
Низко нагибаясь до земли.
Двадцать пить их было, двадцать пять,
Но пройти фашисты не могли.

ФРОНТОВАЯ ШИНЕЛЬ

Капитан Игнатьев долго сидел за столом, подперев голову руками. Завтра в подшефной школе он должен сделать доклад о Дне Советской Армии и Военно — Морского флота. В прошлом году с таким докладом выступал подполковник Каримов, а на этот раз доклад поручили ему, капитану Игнатьеву. Командир полка был немногословен:

— Тема не новая, материал вы знаете, аудитория интересная. Желаю успеха.

Завтра выступать, а у него ни тезисов, ни плана доклада. Что надо сказать — Игнатьев, конечно, знает. А вот как сказать, чтобы не прозвучало сухо, шаблонно, чтобы ребята приняли доклад близко к сердцу? Главное — боевой путь Вооруженных Сил нашей Родины. Но ведь об этом можно говорить по–разному.

Долго сидел Сергей Игнатьев в раздумье. Но вот он порывисто встал, вышел в прихожую, распахнул дверцы шкафа. Там в уголке скромно висела видавшая виды шинель с капитанскими погонами. Фронтовая шинель капитана Виктора Игнатьева — отца. Ее левая пола пробита осколком, и на ней зияет узкая, длинная, с рваными краями дыра.

Вынув из шкафа шинель, Сергей рассмотрел на ней и вторую, аккуратно заштопанную на левом рукаве отметину. С шинелью в руках капитан вернулся к столу, положил ее на спинку стула и, придвинув тетрадь, начал быстро забрасывать план своего выступления.

Он начнет с рассказа о простреленной отцовской шинели. С конфликта маленького Алеши с бабушкой. Это произошло в прошлом году, когда мать Сергея вынула из шкафа старенькую шинель и, повертев ее в руках, высказала:

— Уберу–ка я ее подальше… Никто ею не пользуется, а в шкафу у нас и так тесновато…

И тогда Алеша бросился к бабушке:

— Бабуленька, не надо ее куда–нибудь! Пусть она тут будет, чтобы мы ее всегда видели. Ведь дедушка в ней Москву от фашистов защищал и Берлин… — он осекся, пытаясь выговорить трудное слово, — штур–рмовал!

И он, Сергей, тоже не согласился убрать из шкафа в прихожей фронтовую шинель отца.

— Пусть висит, — сказал он матери. — Ведь это память об отце и о войне.

Конечно. Алеша, говоря о том, что дедушка в этой шинели защищал Москву, был не совсем точен. Шинель, в которой младший лейтенант Игнатьев дрался под Москвой, ему заменили еще в начале сорок второго года, когда выписывали из госпиталя. Сергей хорошо помнит следы пулевых ран на груди отца. Судя по этим следам, та, первая, шинель была пробита не менее чем в трех местах.

А случилось это в ноябре сорок первого на Волоколамском шоссе, в дни, когда 28 героев–панфиловцев у разъезда Дубосеково преградили путь 50 фашистским танкам и политрук Клочков произнес слова, облетевшие всю армию, всю страну: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва». Наши воины стояли там насмерть и отстояли Москву. Повернули фашистских захватчиков вспять.

И на втором грозном участке воевал лейтенант Виктор Игнатьев. По его рассказам Сергей знал о Сталинградской битве так хорошо, словно сам воевал там долгих шесть месяцев, сам с болью в сердце отступал к Волге под натиском сильного врага, сам отстаивал каждый клочок земли, каждый дом в этом героическом городе. Порой Сергею казалось, что он рядом с отцом зарывался в мерзлую землю Сталинграда, выдерживал массированные бомбардировки, отражал яростные атаки врага, совершал дерзкие вылазки, отбивал у фашистов захваченные ими дома.

Не одни раз рассказывал отец Сергею о знаменитом сталинградском снайпере Василии Зайцеве, истребившем более сотни захватчиков, о группе сержанта Якова Павлова, которая 50 дней удерживала в центре города дои, имевший для обороны важное значение. Сергей хорошо запомнил, что это была настоящая интернациональная группа. Кроме Павлова в ней были еще два русских солдата, два украинца, два грузина, узбек, казах, абхазец, таджик, татарин и другие их товарищи. Фашисты бомбили дом Павлова с воздуха, обстреливали из орудий и минометов, но каждая их попытка овладеть домом оканчивалась провалом.

Очень ярко сохранился в памяти Сергея рассказ о подвиге комсомольца Михаила Паникако. Отец называл его сталинградским Данко.

Стремясь прорваться к Волге, фашистские танки атаковали позиции батальона морской пехоты. Большая их группа подошла к окопам па близкое расстояние. Матросы пустили в ход гранаты. Но вот Паникако израсходовал и гранаты, у него осталось только две бутылки с зажигательной смесью. А танк шел прямо на него. Михаил поднял бутылку для броска. И в этот момент пуля попала в бутылку и матрос вспыхнул живым факелом. Но он не пытался сбивать пламя с одежды, а схватил другую бутылку, выскочил из окопа и бросился навстречу вражескому танку. На виду у всего батальона горящий комсомолец подбежал к бронированному чудовищу и ударил бутылкой по решетке моторного люка. В яркой вспышке огня и клубах черного дыма исчезли человек и танк…