Парни & секс. Молодые люди о любви, беспорядочных связях и современной мужественности

На перенасыщенном медиарынке внимание — самая ценная валюта. Для порнографии самый эффективный метод захватить и удержать аудиторию — регулярно повышать уровень агрессии и жестокости («Буггагэ!» «“Кремовый пирог” втихомолку!»), хотя ни один из этих методов не вызывает у большинства женщин оргазм. Наоборот, эти порнотренды настолько физически изматывают и травмируют, что актрисам потом требуется хирургическое вмешательство, чтобы восстановить опущенные стенки влагалища или анус (на съемочной площадке мало озабочены безопасностью женщин, и, естественно, нет никакой компенсации или пособия по инвалидности)[63]. Кроме того, порнография вынуждена доходить до крайностей под влиянием традиционных медиа, которые стали чрезмерно откровенны в попытке завлечь зрителей. Несмотря на это, львиная доля гетеросексуальной порнографии все же опирается на «большую шестерку»: ручная стимуляция вагины партнером, мастурбация женщины, мастурбация мужчины, фелляция, куннилингус и коитус[64]. Эти действия чаще всего показывают вместе, согласно исследованию изучающего влияние порнографии Брайанта Пола, доцента медиапсихологии Университета Индианы. То есть если вы увидите в видеоролике один элемент из этого набора, то за ним последуют и остальные. Но «большая шестерка» также часто сопровождается другими, более жесткими действиями: мужчины плюют на женщин, принуждают к оральному и анальному сексу. Более того, проблема даже не в конкретных сексуальных актах, а в идее, которую они в себе несут. На домашней странице Pornhub показаны самые популярные видео в стране пользователя; в США (где больше всего потребляется контент для взрослых) это целое разнообразие псевдоинцеста (с приемными матерями, приемными братьями/сестрами, подружками-подростками, которые занимаются сексом с «папочками» друг друга)[65]. Даже если сами действия абсолютно стандартны, этого никак не скажешь о табу, с которыми заигрывают производители контента, чтобы вызвать еще больше возбуждения, — о фантазиях, которые при этом рекламируются, закрепляются и, возможно, даже нормализуются.

Брайант Пол также отмечает, что, в зависимости от контекста и интенсивности, молодые взрослые не всегда замечают агрессию в порнографии. Ее выделяют, если на ней основан конкретный сценарий: например, практикуется БДСМ или женщину душат во время плача. Но «легкая» форма агрессии во время интенсивного секса — например, шлепки, битье, удушение, таскание за волосы, обзывание, — которая не играет главной роли в действии, в памяти не фиксируется. «Мы попросили респондентов оценить различные сексуальные акты до просмотра видео, поэтому знали, что они считают эти действия агрессивными, — говорит Пол. — После просмотра видео мы попросили перечислить все проявления жестокости на экране, однако участники исследования ответили, что ничего такого не заметили. Тогда мы изменили вопрос: “Вы видели какие-либо из этих действий?” — и перечислили их, но даже с такой формулировкой люди не смогли ответить утвердительно». Что же это значит? «Можно сказать, что они буквально не замечают этого, потому что обращают внимание на другие вещи», — предполагает Пол. Однако более убедительное объяснение опирается на так называемую теорию прайминга: любые типы медиа вызывают определенные ассоциации на подсознательном уровне. «То есть если вы замечаете эти моменты, так сказать, краем глаза, — говорил Пол, — но игнорируете их, потому что они вас не интересуют и вы смотрите видео не ради них, это может привести к установке “игнорировать микроагрессию по отношению к женщинам”». Или же «игнорировать не такую уж и микроагрессию»: это отчасти объясняет, почему мужчины, которые регулярно смотрят порно, как отмечено выше, реже поддерживают права женщин и равноправие в политике и профессиональной жизни.

Проблема не в сексе, а в сексизме