Парни & секс. Молодые люди о любви, беспорядочных связях и современной мужественности

Лиам нервно заерзал на стуле. «Я считаю себя хорошим парнем, — сказал он. — Я и есть хороший парень. Но… — У него появилось страдальческое выражение лица, будто он борется с самим собой, затем он вздохнул. — Не думал, что расскажу об этом, но почему бы и нет?..»

Был один случай после десятого класса, когда он познакомился с «совершенно шикарной» девушкой в летнем лагере. Слово за слово — и пошло-поехало. Они занялись оральным сексом, оба. Затем перешли к пенетрации. То есть Лиам этого хотел. А та девушка его не остановила, хотя согласия тоже не давала. Происшедшее они не обсуждали. Лиаму было не по себе. Он стал сомневаться, что у девушки вообще было желание. Они еще несколько раз были вместе, и каждый раз она совершенно точно соглашалась на проникающий секс, но потом резко поставила точку в их отношениях без всяких объяснений. Просто прервала общение. Сначала Лиам счел себя жертвой. «Было больно, — вспоминал он. — Я ужасно расстроился. Как парень, я должен был думать: “У меня был секс, так что мне не на что жаловаться”. Но на самом деле она меня просто опустила. Мне было очень грустно, я не понимал, что происходит. Я и не догадывался, что она закончила отношения, потому что я использовал ее».

Он старался забыть об этом случае. Так или иначе ему это удалось, по крайней мере на несколько месяцев: он вернулся домой и занялся учебой, встречался с друзьями, готовился к поступлению в колледж. Но позже воспоминания стали его мучить. «Я и правда ее использовал, — сказал он. — Так и есть. И часть меня говорит: “Не надо было этого делать”. И я сожалею. Но другая часть совершенно сбита с толку. Потому что я знаю людей, которых действительно использовали, агрессивно принудили к сексу. Это было совсем не так — ну, я так думаю. Но откуда мне знать… Не понимаю, как к этому относиться. Не понимаю, как надо поступать».

«Никто не считает себя насильником»

Дебаты по поводу обоюдного согласия в сексе бушуют в кампусах колледжей с 2011 года. Именно тогда администрация президента Обамы направила письмо «Дорогие коллеги» руководству университетов, напоминая, что они ответственны за выполнение всех пунктов раздела IX Поправок об образовании, включая сексуальные правонарушения. На тот момент три четверти университетов утверждали, что у них не отмечены случаи сексуального нападения, во что верится с трудом. Столь оптимистичному заявлению противоречили и результаты опроса общественного мнения в кампусах Ассоциации американских университетов, охватившего 150 000 студентов из 27 государственных и частных университетов. Выяснилось, что 23,1% девушек-студенток подверглись сексуальному нападению с применением физического принуждения, жестокости и насилия после поступления в колледж, из них 10,8% — с проникновением[165]. К 2014 году штат Калифорнии предписал, чтобы все университеты, получающие государственное финансирование, применяли стандарт «согласия, не допускающего сомнений» во время разбирательства дел по сексуальным правонарушениям. (Согласно другому постановлению, учебная программа государственных колледжей должна включать просвещение в области обоюдного согласия в сексе, однако нигде не указаны конкретные рекомендации по ее содержанию.) Иногда этот закон называют «“да” значит “да”», и он обязывает сексуального партнера получать «не допускающее сомнений, осознанное и добровольное» согласие партнерши на каждом этапе интимного общения. Год спустя Нью-Йорк принял сходный закон, когда уже 800 кампусов по всей стране использовали упомянутый стандарт при принятии судебных решений. Это большой шаг вперед по сравнению с недавним прошлым, когда считалось, что, если девушка не говорит «нет», разрешается все.

Когда в 2010 году я только начала беседовать с учениками старшей школы и студентами колледжей по поводу секса — до письма «Дорогие коллеги», до Дональда Трампа с его «издевками в раздевалке», до падения Харви Вайнштейна, подъема движения #MeToo, приговора Биллу Косби, обвинений против Бретта Кавано, — большинство, и мужчины, и женщины, считали изнасилование тем, что делают незнакомцы в темных подворотнях. Поэтому тот факт, что даже Лиам задумался о своих действиях, как ни странно, внушает надежду. Это знак, что молодые люди стараются (хотя и не всегда искренне) осмыслить новое понимание гендера, секса и силы, противоречащее традиционным, укоренившимся ожиданиям. За очень короткое время достигнут значительный прогресс, ведь еще в 1993 году New York Times шутила над политикой обоюдного согласия в Антиохийском колледже, назвав ее «поцелуями в законе».

Некоторые парни, с которыми я беседовала, нашли эротическую привлекательность в принципе «“да” значит “да”». Помните Уайетта, «козла-феминиста», который сказал: «Согласие девушки очень возбуждает. Мне безумно нравится, когда девушка говорит: “Да! Я хочу, чтобы ты это сделал”. Так я чувствую, что ей действительно хорошо. Это же замечательно для обоих — такое взаимопонимание»?