Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)

© Перевод. И.Г. Гурова, наследники, 2011.

Положитесь на Алджи

Как нередко бывает в августе, когда горожане отдыхают, популярный курорт Брэмли-он-Си был набит любителями озона. Там был Хенри Катберт Перкис, владелец журнала «Мой малыш», со своей супругой. Там был Пуффи Проссер, чрезвычайно неприятный в панаме с пунцовой лентой. Был там Уолли Джад, создатель прославленного комикса о Доблестном Десмонде. А на пляже, перед отелем «Магнифик», где обитал Пуффи, вы заметили бы Бинго Литтла, служившего в упомянутом журнале, жену его, более известную под именем Рози М. Бэнкс, и небольшого сына, который строил песочный замок.

День был ясный и прекрасный, антициклон делал свое дело, природа улыбалась, но, как нередко бывает в наше беспокойное время, были и жабы, которых переехала тачка, а к жабам этим принадлежал Бинго Литтл. Солнце сияло в небе, но не в его сердце. Грустил он не потому, что жена уезжала в Лондон на званый обед клуба «Перо и чернила», хотя вообще без жены скучал. Нет, в данном случае его огорчили ее слова.

Вспомнив о загадочной пропаже его золотых запонок, она попросила немедленно сходить в полицию.

– По-твоему, это нужно? – выговорил Бинго.

– Еще бы! А как иначе?

– Столько хлопот полицейским…

– Им за это платят, да они и любят розыски. О Господи! – вскричала Рози, посмотрев на часы. – Как поздно! Бегу. До свидания, зайчик. Береги Алджи.

– О чем ты говоришь!

– Не выпускай его из виду. Вернусь завтра вечером. Пока.

Бинго еще не вышел из мрачных размышлений, когда услышал: «А, мистер Литтл!» – и, очнувшись, увидел Перкисов.

– У-тю-тю, – сказала миссис Перкис, обращаясь к младенцу.

Младенец эти слова презрел, и она сообщила, что спешит к парикмахеру. Оставшийся на месте супруг странно и мрачно глядел на юного Алджи, потом вздрогнул.

– У-ф-ф, – сказал он.

– Простите? – не понял Бинго. Говорил он холодновато. У него не было иллюзий насчет внешности сына. Надеясь, что время, великий целитель, превратит его в изящного бульвардье, они понимал, что сейчас он похож на убийцу с вросшим ногтем. В конце концов многие дети не лучше. Выражать свои чувства, скажем так, неделикатно.

– Простите, – отвечал Перкис уже в другом смысле, – мне трудно смотреть на детей. Завтра их конкурс красоты, и я должен быть судьей.

Бинго на мгновение смягчился. Он знал эти конкурсы. Фредди Виджену пришлось это претерпеть, и, слушая его, Трутни стыли от ужаса.

– Как же вы влипли?

– Жена велела. Ей показалось, что это – хорошая реклама. Реклама! – Мистер Перкис яростно взмахнул рукой. – Да ну ее к бесу! Я хочу спокойно отдохнуть. Честное слово, я бы озолотил того, кто меня избавит…

Бинго Литтл подпрыгнул на шесть дюймов.

– Озолотили? – проверил он.

– Да.

– На пятерку потянет?

– Еще бы!

– Идет, – сказал Бинго. – Редактор для рекламы не хуже владельца.

Перкис затрепетал от радости, но тут же угас.

– А как жена? – спросил он. – Она будет недовольна.

– Ах, Господи, шевельните мозгами! Можно сломать ногу. Можно выпасть из окна. Можно в конце концов попасть под грузовик. Суньте шоферу фунта два, он мигом вас переедет. Разве можно судить младенцев, если ты на диване скорби?

– Мистер Литтл… – проговорил Перкис и весело удалился, бросив на Алджернона Обри тот взгляд, какой бросает спасшийся индиец на оторопевшего крокодила.

Бинго, напротив, нежно смотрел на купюру и собрался ее погладить, когда шаловливый бриз вырвал ее из руки и понес к эспланаде.

Привстав, чтобы бежать за нею, Бинго вспомнил слова жены: «Не выпускай его из виду». Он понимал, что это значит. Выпущенный из виду, младенец мог уйти под воду или огреть кого-нибудь лопаткой. Кто-кто, а отец знал, как склонен он, по слову поэта, раскраивать собратьям черепа. Особенно привлекали его мягкие мужские шляпы.

Пока Бинго, словно Гамлет, решал неразрешимый вопрос, тот решился сам. Купюра впорхнула в чью-то машину, и шофер, поверивший в чудеса, увез ее с собой.

Просидев десять минут в полном унынии, Бинго потащил сына домой. Проходя мимо отеля, он увидел Пуффи.

– Пуффи, старик! – воскликнул он.

Увидев, что он несет, Пуффи попятился.

– Эй! – крикнул он. – Осторожней!

– Да это Алджи!

– Вот именно.

– Он хочет тебя поцеловать.

– Брысь, брысь! – заметил Пуффи, орудуя панамой. – Я вооружен.

Бинго поспешил переменить тему:

– Ты заметил, какой я бледный?

– Ты вполне ничего, – отвечал Пуффи. – Не хуже, чем всегда.

– Значит, не видно. Мне очень плохо, Пуффи. Если я не займу пятерки…

– У кого ж ее занять! А на что она тебе?

Дрожащим от волнения голосом Бинго поведал свою беду. Пуффи реагировал не сразу.

– Ты судишь этих деток? – уточнил он.

– Да-да, но за это не платят.

– И не надо. Прежде всего отвлеки жену от запонок. Если твой страшила получит первый приз, она все забудет. Я гарантирую.

– Пуффи, подумай! – сказал Бинго. – Если я присужу первое место своему сыну, меня линчуют. Помнишь, что было с Фредди в Каннах?

Пуффи пощелкал языком.