Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)

Колокола для Уолтера

Когда Уолтер Джадсон обручился с Анджелой Пербрайт, гостившей у своей тети, Лаванды Ботс, мы обрадовались. Они были созданы друг для друга. Так думали все, думал и я. Как самый старый член клуба, я видел множество пар, но мало кто выглядел лучше, чем мужественный Уолтер и женственная Анджела, напоминающая Мэрилин Монро. Да, он играл в гольф, она – в теннис, но такие мелочи можно уладить после свадьбы. На их горизонте не было ни облачка.

Соответственно, я удивился, когда Уолтер подошел к моему креслу чрезвычайно растерянный. Таким бывает человек, когда он ждал, что мяч полетит к северу, в тот полетел к северо-северо-востоку. От его прославленной улыбки не осталось и следа.

– Что случилось, мой друг? – спросил я.

– Я раздавлен, разбит, убит, уничтожен, – ответил он, мрачно вглядываясь в муху, которая делала гимнастику на оправе моих очков. – Наверное, вы знаете, что завтра я играю с Поттером в финале чемпионата.

– Я буду судьей.

– Да? Значит, вы хорошо разглядите, как кубок счастья отнимут от моих губ.

Мне не нравились такие настроения у молодых, цветущих людей. Да и у старых.

– Ну-ну, – сказал я. – Что это вы, Уолтер? Пораженец какой-то. Как я понимаю, Джорджа Поттера вы сотрете в порошок.

– Не сотру, и вот почему. Вы знаете Ботсов?

Конечно, я знал их и всячески избегал. Мать семейства, как на беду, писала книги и охотно о них говорила. Я человек терпимый, романистку я вынес бы, но Лаванда Ботс позорила английскую словесность теми странными творениями, которые так любят женщины ее типа. Одна книга была об эльфах, другая – о цветах, третья – о полевых мышках. Ходили слухи, что она подбирается к феям.

Понсфорд, ее муж, рассказывал анекдоты, но хуже всех был старший сын, Космо, который писал рецензии и, как присуще рецензентам, всех поучал. Сильные духом люди прятались за дерево, завидев его.

– Знаю, – отвечал я. – Почему вы спрашиваете?

Голос его дрогнул, когда он произнес:

– Завтра они собираются на матч.

Я понял, в чем дело.

– Вы думаете, они смутят вас?

– Я знаю , но не это хуже всего. Придет и Анджела. Ясно?

– Нет, – ответил я, а он пробормотал что-то о каких-то старых кретинах.

– Вы видели, как я играю?

– Как ни странно, не видел. Конечно, я много потерял, но очень уж присиделся в кресле. А что?

– Если бы вы видели, вы бы знали, что я совершенно меняюсь. Человек я тихий, безвредный, а тут просыпается бес. Я кричу на кэдди. Я огрызаюсь на зрителей. Словом, я груб и невыносим. Ботсы меня очень раздражают, каждый по-своему.

Я серьезно кивнул.

– Вы думаете, что сорветесь?

– Непременно. Представьте, что будет, если папаша начнет рассказывать мне под руку анекдот, или мамаша вспомнит эльфов, или Космо станет давать советы. Да, сорвусь.

– И ваш праведный гнев подействует на Анджелу?

– Представьте сами. Она считает, что выходит за идеального рыцаря – и вдруг перед ней капитан «Баунти». Естественно, она будет в ужасе. Я сам бы не хотел выходить за этого капитана.

– Я думал, сейчас очень любят сердитых молодых людей.

– Куда им до меня! Заметьте, я очень стараюсь скрывать свои чувства к этим стрептококкам. Это нелегко, но ради Анджелы я носил личину.

– Вы думаете, она за них обидится?

– Конечно. Она очень привязана и к тете, и к дяде, и, как ни странно, к кузену. Боюсь, не выдал ли я себя, она как-то странно со мной обращается в последнее время.

– Вам показалось.

– Может быть, но завтра она все поймет.

К счастью, я знал, как решить его проблему.

– Нужно последить за собой, и я подскажу вам способ. В свое время я тоже срывался во время игры, и помогли мне мысли о Сократе.

– Это такой грек?

– Да. Иов тоже подошел бы, но я предпочел Сократа.

– При чем тут он?

– Очень просто. Не так уж приятно пить цикуту, но он держался молодцом. Напоминайте себе: даже если мои удары загонят мяч в яму с песком, ему все равно было хуже. Шепните «Сократ»… Нет, мы вот как сделаем: когда я что-нибудь замечу, я сам шепну.

– Замечательно! Тогда все в порядке. Значит, народ считает, что я сотру Поттера в порошок?

– В прах и пыль.

– Прекрасно! – сказал Уолтер, вполне справившийся с тревогами, и, шепча «Сократ», пошел в бар выпить джина с тоником.

* * *

Когда я прибыл на место, он стоял и болтал с Анджелой. Клубный чемпионат не привлекает больших толп. Название несколько сбивает с толку, он – не из важных, престижных матчей. Участвуют в нем только те, чей гандикап не ниже восемнадцати. Цель его – приободрить третьестепенную часть нашего сообщества, вытянуть на поверхность кроликов, как фокусник с цилиндром.

У Джорджа Поттера и у моего друга было как раз по восемнадцать, но те, кто их видел, подмечали немаловажную разницу. Джордж не пил и не ел мяса, а такие люди всегда играют ровно, по-видимому, благодаря витаминам, содержащимся в тертой морковке. Уолтер был непредсказуем, мечась между нулем и тридцатью шестью. Кого мы увидим – мастера, который однажды попал в далекую седьмую лунку за три удара, или его двойника, который за одиннадцать проходит ближнюю вторую?