Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)

Такие сцены забирают много сил, и мы не удивимся, что молодой Грули направился в бар. Там он обнаружил профессора, который, как обычно, пил лимонный сок. Жара способствует жажде, и все эти дни он не отрывал от губ соломинку.

– А, Сирил! – воскликнул он. – Ничего, что называю по имени? Кстати, жуткое имя. Как дела?

– Прекрасно, Пепперидж, – отвечал издатель. – Медаль, я думаю, за мной. Я сделал шестьдесят два удара, что, если вычесть гандикап, дает тридцать восемь. Вряд ли у кого-нибудь лучшие результаты.

– Да, вряд ли. Поздравляю.

– Это не все. Я женюсь на самой лучшей в мире девушке.

– Вот как? Еще раз поздравляю. А кто она?

– Эгнес Флек.

Профессор вздрогнул, с его нижней губы упала лимонная капля.

– Эгнес Флек?

– Да.

– Вы, часом, не ошиблись?

– Нет.

– М-да-а…

– Что значит «м-да»?

– Я подумал о Макмердо.

– А он тут при чем?

– Он тоже собирается на ней жениться. Я слышал, как он обращается с женихами своей бывшей невесты. Вы знаете Пиккеринга?

– Да, знаю.

– Тоже обручился с этой Эгнес и спасся только потому, что ударил его головой в жилет. Если бы не редкая прыть, из него бы сделали, скажем так, рагу «Издатель». А может, Макмердо просто попрыгал бы на нем в спортивной обуви.

Пришла очередь Сирилу сказать «м-да», и он сказал, причем весьма выразительно. Образ Сидни отпечатался на его сетчатке. Весть о том, что внешность гориллы удачно сочетается с ее агрессивностью, не прибавила ему спокойствия. Если бы предстояло выбирать между тем, чтобы рассердить Макмердо, и тем, чтобы потревожить вечным пером муравьиную кучу, он бы предпочел кучу, о чем говорить!

Когда он сидел и думал, что же делать, дверь распахнулась, и бар наполнился Макмердо. Профессор был прав, он сердился. Глаза сверкали, уши ходили ходуном, зубы уподобились кастаньетам. Словом, вылитая горилла, разве что он не бил себя кулаками в грудь.

– Хо! – сказал он, увидев противника.

– А, Сидни, – откликнулся тот. – Привет.

– Какой я тебе Сидни? – спросил Макмердо. – Эгнес говорит, вы с ней обручились.

Сирил сбивчиво ответил, что речь об этом, в сущности, шла.

– Ты ее обнимал.

– Да так, отчасти.

– И целовал.

– С великим почтением.

– В общем, за моей спиной ты, как последний гад, увел у меня невесту. Если не затруднит, выйдем отсюда на минуточку.

Сирил выходить не хотел, но выбора не было. Выходя, он с удивлением заметил, что с ним идет профессор, глядя на Макмердо тем взглядом, который придавал ему сходство с Франкенштейном в плохом настроении.

– Не сочтите за труд, мистер Макмердо, – сказал он, – посмотрите мне в глаза. Спасибо. Так я и думал. Вас одолевает дремота. Веки опускаются. Вы спите.

– Нет, не сплю.

– Спите-спите.

– А верно! – удивился Сидни, мягко опускаясь в шезлонг. – Возьму-ка я посплю.

Профессор еще помахал руками, и Сидни Макмердо дернулся. Он посмотрел на Сирила, но совсем другим взором, нежным, умиленным.

– Мистер Грули, – сказал он.

– Да?

– Я поразмыслил и решил, как это ни трудно, что нельзя думать только о себе. Бывают случаи, когда надо собой пожертвовать. Вы любите Эгнес, Эгнес любит вас, и я не буду вставать между вами. Сердце мое разбито, но главное – чтобы она была счастлива. Берите ее, я благословляю вас, если благословение конченого человека что-то значит для вас. Пойду в бар выпью джину с тоником.

– Прекрасное завершение ваших сегодняшних успехов! – сказал профессор, когда за Сидни закрылась дверь. – Лучший способ уладить мелкие трудности – гипноз и еще раз гипноз. Жертвенная речь получилась неплохо, а? В самом тонком вкусе. Что ж, теперь вас можно разгипнотизировать. Потерпите минуточку. – И профессор выплеснул сок ему в лицо.

Очнувшись, Сирил вскрикнул:

– Ой Господи!

– Простите? – не понял профессор.

– А вот скажите, – дрожащим голосом спросил Сирил, – действительно ли предложение под гипнозом?

– Вы имеете в виду мисс Флек?

– Да. Я предложил ей руку. Но через три недели я женюсь на другой! Помните Патрицию Бинстед?

– Прекрасно помню.

– Вот на ней. Что мне делать? Вы не могли бы загипнотизировать Эгнес? Внушите ей, что я – первостатейный мерзавец.

– Пара пустяков.

– Тогда не откладывайте. Скажите, что у меня гандикап гораздо больше. Скажите, что я пью без просыпа. Скажите, что я советский шпион Грулинский. Скажите, что у меня уже есть две жены. В общем, сами знаете, что говорить!