— Парня заказывали? — Нет, я заказывала пиццу! (СИ)

— Да шучу я опять, что же ты… — поджимает он губы, улыбаясь. — Я решил не испытывать судьбу сегодня, мне хватило, — зевает Стефан и ложится на спину.

— А что это за поцелуй такой, после которого я обязана дать тебе пощечину? — я лишь смеюсь, а он лениво прикрывает веки.

— Мм… очень-очень распущенный. Лучше мне тебе не говорить, где мои руки находятся во время поцелуя техники номер 100, которую я только что придумал.

— Спи уже, — в очередной раз повторяю я, но спустя несколько мгновений я слышу лишь мерное дыхание.

„…какой я плохой человек. Такого никто не полюбит, когда узнает всю правду….“.

Не правда. Я узнала — и мне всё равно. Странно.

У всех нас есть прошлое, которым мы не гордимся.

Мне всё равно.

*** Я просыпаюсь в таком настроении, как будто мне сказали, что на меня свалилось неожиданное наследство. Правда.

И я счастлива только потому, что сейчас прижата к нему всем телом, он дышит мне в волосы. Много нужно для счастья? Нет. Я бы так весь день провалялась в кровати, если бы он был рядом.

Но Стефан проснулся и шарахнулся от меня, как будто я заразная.

Он сидит в недоумении в кровати, и несколько мгновений позже на него нисходит озарение.

— Прости меня, — ошарашенно шепчет он, — прости, — повторяет он. — Я пойму, если ты не захочешь больше никакого дела иметь со мной. Я всё устрою, — встаёт Стефан с кровати, — я верну деньги, расторгну договор, ты меня больше никогда не увидишь, не услышишь, я обещаю, — он даже на меня не смотрит, пока у меня в голове всё по полочкам его слова не распределятся. — Мне так жаль…

…жаль, что поцеловал меня?!

— О чём тебе жаль? — не понимаю я.

— Что я так зло шутил вчера, что рассказал тебе о себе, что перешёл грань, ты не просила меня об этом.… Дай мне один час — и я уеду.

— Знаешь ли — это бред, — фыркаю я, и такое чувство, что я сейчас заплачу. — Всё хорошо. Какое право ты имеешь уезжать? Чем я заслужила такое отношение? Поматросил и бросил? — мне должно быть смешно на последнем предложении, но почему-то не до смеха.

А вот теперь настала его очередь не понимать.

— В смысле „поматросил“? Тебе подберут более достойного кандидата, не переживай, всё наладится, ты в любом случае вернёшь Д…

— Да помолчи ты! — прерываю я его «истерику. — Я тебе заплатила, всё — точка. Делай что хочешь, мирись с этим как хочешь, но ты рядом со мной вот здесь, — указываю я на место в кровати, где он только что лежал. — Это что же это ты меня так подставляешь…ну узнала я про некоторые моменты твоей жизни, и что теперь? Со стыда умрёшь? Успокойся! Я простила тебе твоё вчерашнее пьянство, мы всё забыли, хочешь, вычеркнем этот день? Да, пожалуйста! Его никогда не было. Видишь, я ничего не помню, ты ничего не помнишь, никто ничего не помнит, — пытаюсь я разрулить эту ситуацию. — И если даже я помню — мне всё равно, — признаюсь я.

— Что значит „всё равно“? — хмурится он и недоверчиво приглядывается ко мне.

— Значит…

…что я влюбилась.

Я смотрю на него, а Стефан пытается прочитать ответ в моих глазах, как будто не видно, что я попалась в его сети слишком легко, слишком быстро. А та правда, которую он так боится, только подтолкнула меня.

-… это значит, что я наняла тебя, как симпатичное лицо рядом, так что будь добр, выполняй свою роль, — закусываю я нижнюю губу и не смотрю на него. — Будь ты хоть сумасшедшим маньяком — мне всё равно, да тот же Рикардио был бы маньяком-сутенером или танцовщиком в Большом театре — разницы нет, вы всего лишь куклы рядом, красивые куклы, — я сама не верю в то, что произношу.

— Что ж, хорошо, что ты смотришь на ситуацию под таким углом, — выдыхает он. — Я сделаю всё возможное, чтобы поскорее помочь тебе. Обещаю. И я уеду, уеду из ЛА.

— Господи, ну баловался ты наркотиками в школе, что с того? Ну, был ты в реабилитации… играл с опасными парнями в покер… почему ты вообще думаешь, что меня должна волновать твоя судьба, а? — недоумеваю я. — Кто ты мне? Никто — правильно. Так что мне абсолютно до лампочки твои внутренние переживания, утри сопли и вперёд.

Я так ещё никогда не лгала, и меня саму поражает, что я говорю. Но внутри поселилось чувство неведомой мне злости, а понять источник моей лютой внезапной обиды я не в состоянии.

— Я подумал, что ты не захочешь иметь дело с бывшим наркоманом.

Стефан, судя по голосу, вообще выпал из понимания окружающей действительности. И вправду, я ведь не закатила ему истерику относительно того, что я о нём думала и что меня ждало в реальности.

— Главное — что этого не знают другие, моя репутация в порядке — значит, и мои нервы. Так что если не хочешь, чтобы я опозорилась, повторюсь — будь добр, играй свою роль, мы же в театре. Вся жизнь — театр. Собирайся, сегодня нам обещали „весёлый“ день, — я чувствую себя просто ужасно, а мой голос стальной и чёрствый.

— Да, мне недолго собираться, — оживает эскортник. — Я рад, что возможные разногласия разрешены заранее.

— О, я тоже рада, — хмыкаю я и злюсь, сгорая от гнева изнутри.

— Я что-то не то сказал?