Парниковый эффект

Директорская лаборатория не шла ни в какое сравнение с убогой кладовкой сына, а микроскоп к удивлению Василия Васильевича был просто невероятных размеров. Это был дар одного высокопоставленного чиновника из Москвы в благодарность за трудоустройство племянника его жены – Сяськина, и такое во благо науки самопожертвование ставило Антонова в один ряд с Пастером и Кохом.

Включив бесценное свое сокровище и скинув с себя пиджак, он облачился в белый халат, сел перед микроскопом и несколько минут рассматривал, затаив дыхание, образцы крови, а затем, отпрянув от окуляра, тихо выдавил из себя:

– Немыслимо… О-4… Аллотропная модификация кислорода.

Вадик после его слов побледнел и покрылся испариной, а затем прошептал: «Этого быть не может…», после чего Аркадий Григорьевич вывел картинку на компьютерный монитор.

– Одна, вторая, третья, четвертая… – прильнув к экрану, принялся считать Вадик. – Шесть молекул. И все устойчивые. Да это космос какой-то.

– Вы над чем в настоящий момент работаете? – оторвал его от подсчета директор, и Вадик, заикаясь, ответил, что над факторами наследственности.

– Бросайте все к дьяволу! Вот ваше открытие! Оно на две нобелевки тянет! – тыча пальцем в изображение на экране, вскричал Антонов. – Можете оптикой моей пользоваться! В любое время!

Растерявшийся Вадик лишь кивал в ответ головой, а встревоженный происходящим Ланцов встрял в их беседу и попросил объяснить ему из-за чего, собственно, весь сыр-бор, и пока по просьбе Антонова Вадик занимался распечатыванием картинки на принтере и описанием результатов, членкор Академии наук прочитал Василию Васильевичу краткую лекцию по основам органической химии.

О кислороде тот знал предостаточно и даже формулу его смог назвать, а вот с озоном было уже сложнее, хотя он и вспомнил, что газ этот появляется после грозы и пахнет, как невская корюшка свежими огурцами.

Антонов расширил его познания, рассказав, что открытый еще в девятнадцатом веке Шенбайном озон является модификацией кислорода и имеет химическую формулу «О-3», поскольку молекула его состоит из трех атомов. Газ этот образуется в верхних слоях атмосферы и служит защитой всего живого от солнечного ультрафиолета. Искусственно же его получают посредством мощного электрического разряда, однако при сильной своей концентрации он очень опасен для живых организмов, что с успехом используется для борьбы с микробами.

– А во мне, значит, четыре атома? – обеспокоенный последней фразой директора спросил у него Ланцов.

– Это следующая уже ступень, до сегодняшнего дня не открытая, но предсказанная еще сто лет назад, – подтвердил Аркадий Григорьевич.

Вадик, не отрываясь от дел, внес дополнение, сказав, что в римском университете ее недавно, вроде как синтезировали, однако Антонов его успокоил:

– Там далеко еще не все ясно и скорее всего обычный пиар. Но в любом случае открытие ваше феноменально, поскольку молекулы в организме отца крайне устойчивы и образуются естественным образом, а сам он, как видите, жив и здоров. Вопрос только, под воздействием каких факторов они формируются.

– Вируса, несомненно, другого и быть не может, и медики так считают. Причем очень агрессивного вируса, я по своей жене сужу, все на моих глазах было, – уверенно заявил Вадик, и Антонов, немного подумав, с ним согласился, после чего, не сдерживая переполнявших его эмоций, предался мечтаниям.

– А представьте, что мы этот вирус обнаружим и выделим! Это какие же научные горизонты тогда откроются! У меня от одной только этой мысли дух захватывает!

Его мегафантазии прервал явившийся без разрешения в кабинет Сяськин, потребовавший от директора незамедлительного ответа на свой ультиматум, и тот, вскипев от его наглости и бесцеремонности, крикнул ему в лицо:

– Убирайтесь отсюда и впредь стучитесь! Сортирами своими лучше займитесь!

– Вот оно как, – сделавшись красным, как помидор, взвизгнул Сяськин и выскочил в коридор, а у пораженного своей смелостью и решительностью Аркадия Григорьевича мелькнула мысль о проникшем уже в его организм космическом вирусе, но это не испугало, а скорее воодушевило директора института, и он решил в ближайшее время с этим до конца разобраться.

Они еще долго кружили втроем вокруг микроскопа, рассматривая взятые у ставшего в одночасье объектом уникальных исследований Ланцова выдыхаемый им в стеклянную колбу воздух, слюну и мазки из носа, но вирус в них, как ни старались, так и не обнаружили, и тогда ближе уже к полуночи решили прерваться на сон, и Антонов на своем стареньком «форде» повез отца с сыном домой.

Всю дорогу, не замолкая, он продолжал с блеском в глазах наставлять подчиненного, как тому организовать свою изыскательскую работу, предложив Вадику обращаться к нему в любое время за помощью и советом. Исследования же его он до поры до времени решил от всех засекретить, оставив за Вадиком для видимости и отчетов его прежнюю тему, чтобы тот мог спокойно без дерготни накапливать материал и заниматься поиском вируса, и только когда тот будет получен, заявлять уже во весь голос об эпохальном открытии.