Пароль «Аврора»

Скакали две ночи, Кирилл слабел на глазах. И Рэд, Ларе это было ясно, держался уже на одной только силе воли. Адаптка интуитивно понимала то, что не смогла объяснить Григорию словами: чудо-порошок поддерживает их жизни, но одного его мало. Кирилла необходимо прооперировать, Сталкеру нельзя двигаться, ему нужно вычистить рану и лежать – но солнечные ожоги были для них уже не так губительны.

Именно поэтому, когда на исходе последней ночи небо начало светлеть, а до Бункера оставалось всего ничего, Рэд и Лара решили не останавливаться. Гнали из последних сил, не щадя ни лошадей, ни себя. И оказались у заветного люка почти в полдень.

***

Рэд, едва открыв глаза, попробовал подняться на ноги. Григорий сделал ему выговор, и Лара «доктора» поддержала.

Но на следующую ночь, войдя в палату, первым, кого увидел Григорий, был стоящий у кровати Рэд. Держась за ее спинку, он пытался шагать на месте. Что такое обязательная после ранения гимнастика, адапту рассказывать не пришлось – пришлось удерживать едва ли не силой, чтобы не перегружал больную ногу. А в один прекрасный вечер, явившись, как обычно, в реанимационный блок, Григорий обнаружил, что там нет никого, кроме по-прежнему бесчувственного Кирилла.

Врач метнулся в палату, где размещались Лара и Рэд – селиться в разных помещениях адапты отказались наотрез, чем вызвали очередной конфуз у Светланы Борисовны, – но там тоже было пусто. Ни ребят, ни их громоздких рюкзаков.

В душевой сох выстиранный халат. А в истории болезни Кирилла – это Григорий обнаружил, вернувшись в реанимацию, – прямо под его собственными вчерашними записями о температуре и давлении, большими печатными буквами было накарябано:

«ПАРАШОК НИКАЛИ ВСЕ НАРМАЛНА ПРИВЕТ ДОКТОР».

Ничего не понимающий Григорий подошел к Кириллу. Привычно положил руку парню на лоб… И вздрогнул, таким холодным тот показался. Температура у Кирилла спала. С этой ночи он уверенно пошел на поправку.

Бункер. Восемь дней после возвращения. Григорий

– Что с ребятами? – Этот вопрос был первым, который, сумев говорить, задал Кирилл.

Поначалу его плохо слушался голос, и все, кто заботливо окружил раненого – Сергей Евгеньевич, Вадим, Елена, немедленно примчавшиеся, узнав, что Кирюша очнулся, Любовь Леонидовна с «малышами», – никак не могли понять, о чем он спрашивает.

– Реактивы здесь, – успокаивал Сергей Евгеньевич, – твои записи здесь! Все в порядке. Ты сумел, ты вернулся! Ты молодец, Кирюша.

А парень все пытался выдавить из пересохшего горла вопрос, и, похоже, злился, что его не понимают. Обводил взглядом палату, силясь увидеть то, что так беспокоило.

– Попей. – Елена поднесла к губам Кирилла трубку от капельницы, другой ее конец был опущен в стакан с витаминным коктейлем.

Кирилл сделал несколько торопливых глотков.

– Хэт?.. – прохрипел он. – Аха?..

Окружающие переглянулись.

– Не понимаем, – огорченно признался Сергей Евгеньевич. – Не спеши, пожалуйста. И не волнуйся, голос скоро вернется. После ожогов, к сожалению, такое бывает.

В недовольных, даже злых глазах Кирилла Григорий вдруг ясно прочитал, что парню и без Сергея Евгеньевича хорошо известно, что и как бывает после ожогов. Он ждет от посетителей совсем не этой информации.

Кирилл шевельнул рукой. Заметил в ней катетер, поморщился. Осторожно, чтобы не выдернуть иглу, поднес дрожащую кисть к носу. Согнул указательный палец, изображая что-то вроде орлиного клюва.

– Господи, да что с тобой?! – всхлипнула Любовь Леонидовна. – Кирюшенька, малыш! Что ты такое показываешь?

– По-моему, он про адаптов спрашивает, – подал голос Григорий, – про Сталкера.

Кирилл повернулся к нему и задергался, кивая.

– Не бойся, – захлопотала Любовь Леонидовна, – нету тут этого бандита! И девки этой сумасшедшей тоже нет!.. Все хорошо, мой маленький! Никто тебя не обидит.

Кирилл издал тоскливый хрип. С натугой помотал головой. Посмотрел на Григория – похоже, врач был единственным, кто на фоне всеобщей бестолковости еще вселял в него надежду.

– Твои друзья живы, – успокоил Григорий, – они уже дома. У Германа.

– А шех?!.. – выхрипел Кирилл. – О-е-хя?.. Ха..их?

Григорий развел руками:

– Прости. Не понимаю…

– Маленький мой, тебе нельзя волноваться! – Любовь Леонидовна нежно погладила Кирилла по остриженной под машинку голове.

Парень покосился на руку воспитательницы. Попытки высвободиться не сделал – не смог бы – но и удовольствия прикосновения ему определенно не доставили. Растроганная Любовь Леонидовна этого не заметила.

– Лежи-и, отдыха-ай, – напевно уговаривала она. – И не нужно ни о чем беспоко-оиться… Ты до-ома, с нами. Все хорошо-о. Друзья-а твои тут…

Кажется, Олега с Дашей Кирилл заметил только сейчас. Натянуто, без эмоций, улыбнулся. Интересовали его явно не они. Нетвердой рукой попробовал поймать трубочку с напитком – этот жест Любовь Леонидовна поняла и тут же с причитаниями поднесла трубочку.