Пароль - Балтика

- Работать будем с острова Эзель, с аэродрома Кагул. - Генерал улыбнулся: ему понравилось любимое слово полковника - "работать". - Надеюсь, понятно, почему выбран именно Эзель. - Жаворонков подошел к карте. - Видите, сегодня ближе к Берлину нет ни одного нашего аэродрома.

Преображенский молча кивнул.

- Сколько времени потребуется вам на перебазирование? - спросил генерал.

- Четвертого августа на рассвете будем на Кагуле, - твердо сказал Преображенский.

- Хорошо. - И, обращаясь ко всем, Семен Федорович напомнил:

- До прибытия на Эзель об операции никому ни слова!

Жаворонков отпустил всех, кроме командира полка" Предстояло решить, кто будет командовать бомбардировщиками в рейдах на Берлин. Жаворонков сам очень хотел бы оказаться за штурвалом ведущего самолета, но это было невозможно: в последние годы генералу не выпадало возможности должным образом потренироваться в пилотировании. К тому же ДБ-3 требовал особенно тщательной подготовки.. Значит, ему, Жаворонкову, руководить операцией приходилось на земле и с земли. А кто будет командовать в воздухе? Для себя генерал еще в Москве решил, что группу возглавит Преображенский. Но что он сам думает об этом? Жаворонков спросил у командира полка:

- Кого, по вашему мнению, следует назначить командиром группы удара по Берлину?

- Доверьте мне, товарищ генерал! - ответ Преображенского прозвучал как твердо принятое решение. Семен Федорович сделал вид, будто не согласен:

- Но ведь большая часть полка останется в Беззаботном. Следовательно...

- Товарищ генерал, я прошу назначить меня командиром группы. Я должен быть с той частью полка, которая выполняет задание Ставки, - волнуясь, настаивал полковник. - И в Беззаботном я оставлю надежные силы...

- Быть по-вашему, Евгений Николаевич, - совсем не по-военному сказал Жаворонков. - А кого возьмете штурманом группы?

- Капитан Хохлов лучше, чем кто-либо другой, справится с заданием.

- С вами, Евгений Николаевич, и с Хохловым - решено. К исходу дня доложите состав всех двадцати экипажей для операции, - сказал на прощание Жаворонков...

Стрелок-радист Кротенке удивленно посмотрел на командира, вышедшего из штаба бригады. Час назад был хмур, как туча, а теперь улыбается загадочно и мурлычет что-то под нос.

Преображенским овладело тревожное и одновременно радостное состояние. Знал, что поведет в пекло, в ад, что один осколок в двигатель - и верная гибель, но был счастлив, что ему и его летчикам доверено столь ответственное дело...

А генерал Жаворонков, оставшись один, засел за формуляры, доставленные по его требованию из полка: его интересовало состояние самолетов и двигателей. Сведения оказались неутешительными: многие машины изранены, моторы выработали значительный процент моторесурса. Жаворонков послал наркому Военно-Морского Флота радиограмму о состоянии техники, просил срочно пополнить самолетный парк. Затем он выехал снова в Ленинград, к командующему ВВС фронта генералу Александру Александровичу Новикову.

Новиков ломал голову: зачем прибыл Жаворонков?

А Семен Федорович молчал, напряженно думая о своем, и это напряжение передавалось Новикову. Наконец Жаворонков сказал:

- Александр Александрович! Вы третий человек в Ленинграде, которому я это сообщаю. Больше знать не должен никто...

Генерал Новиков - впоследствии Главный маршал авиации - в своих воспоминаниях рассказывал, что сообщение Жаворонкова удивило его. Новиков где-то в глубине души не очень поверил сначала в успех операции: "Как они будут прорываться через мощную систему противовоздушной обороны Берлина?"

И еще он думал о гражданском мужестве Жаворонкова, не побоявшегося пойти на такой риск. Ведь в случае неудачи...

Генерал Новиков отогнал эти мысли. Он распорядился, чтобы балтийцам была оказана помощь.

Моонзундский архипелаг до войны называли воротами к Риге, Таллину и Ленинграду. С началом боевых действий архипелаг стал щитом на пути к этим портам и сразу привлек внимание гитлеровского командования. Уже в июне фашистская авиация бомбила Эзель - крупнейший из островов Моонзунда. Несколько раз фашисты пытались высадить здесь десант. Над подступами к островам архипелага шли непрерывные воздушные бои, в которых отличились лейтенанты Александр Мироненко и Петр Сгибнев, впоследствии Герои Советского Союза, мастера воздушного боя.

И Жаворонков и Преображенский знали, что жизнь на Эзеле будет беспокойной и опасной. 4 августа перед самым вылетом командир полка предупредил командиров эскадрилий, чтобы экипажи проявляли особую бдительность в воздухе. Радиообмен он запретил.

Вылететь всей группой - двадцатью бомбардировщиками - не удалось. Пять машин нуждались в замене двигателей. В небе над Беззаботным построились и взяли курс на Эзель пятнадцать ДБ. Хотя доставку бомб на остров командующий КБФ возложил на корабли, Преображенский и его летчики взяли с собой по тысяче килограммов фугасок. Близ Нарвы - неожиданный встречный пулеметный бой с "юнкерсами". С маршрута балтийцы не сошли.