Пароль - Балтика

Через несколько дней в крейсерском полете Васильев обнаружил транспорты в охранении сторожевых кораблей. Не могло быть и речи о повторении атаки. Все искусство надо вложить в первый удар. И хотя самолет находился под воздействием зениток не более семидесяти-восьмидесяти секунд, несколько осколков прошили фюзеляж. Это случилось на том отрезке пути, когда маневрировать уже нельзя, и Васильев прорывался к цели через стену разрывов.

Транспорт был потоплен.

Возглавив третью Краснознаменную эскадрилью, гвардии капитан Григорий Васильев бережно сохранял традиции ее славных командиров - Героев Советского Союза Николая Токарева, Михаила Плоткина, Ивана Борзова, Василия Балебина. И не только сохранял. Все делал, чтобы молодые летчики быстро входили в строй, воевали на уровне героев, которых сменили лейтенанты.

Краснознаменная эскадрилья воевала отменно, а командир показывал в этом пример: в 1943 году он совершил 46 полетов на разведку и на свободную охоту и потопил пять транспортов общим водоизмещением в 28 000 тонн.

Васильев продолжал воевать, чередуя атаки с минными постановками. Борзов не раз ставил в пример третью Краснознаменную. В один из дней командир полка и командир третьей Краснознаменной эскадрильи поздравили друг друга с победой: Борзов и штурман Котов потопили транспорт в 6000 тонн, а Васильев отправил на дно транспорт водоизмещением в 8000 тонн, охраняемый двумя миноносцами и 12 сторожевыми кораблями.

После этого сражения Васильева послали на высшие курсы совершенствования.

Вернулся он в конце войны в свой полк помощником командира по летной подготовке и воздушному бою.

Петр Стрелецкий и Николай Афанасьев

Все дальше летали гвардейцы, и гитлеровские корабли не чувствовали себя в безопасности даже у своих берегов. В боях рождались имена новых отважных мастеров торпедного удара. Среди них был Петр Стрелецкий. В начале войны служил на Ханко в эскадрилье МБР капитана Виктора Николаевича Каштанкина, товарища Ивана Ивановича Борзова по службе на Тихом океане. В августе сорок первого Каштанкина ранило, заменявший его летчик И.П. Игнатенко погиб, и командующий ВВС радиограммой назначил лейтенанта Стрелецкого исполняющим обязанности комэска. Следом приказ: немедленно вылететь на прикрытие транспорта с оружием и боеприпасами, идущего на Ханко. Задачу выполнили.

В сентябре сорок второго года пришел он пилотом в третью Краснознаменную эскадрилью Первого полка. Овладеть ДБ-3 помогали ему Борзов и Александр Разгонин. На все пополнение имелся лишь один самолет, на котором и шасси-то не убирались. Каждая минута учебных полетов была расписана, и все же Стрелецкий ухитрялся полетать больше других и получил боевой самолет ДБ-3, на котором раньше летал Преображенский.

В конце сорок второго года Стрелецкий в группе летчиков во главе с помощником командира Первого полка И.Н. Пономаренко летал в тыл за новой техникой - торпедоносцами "Бостон".

На борту одного из самолетов была любопытная надпись на английском языке: "Мы сделаем!". Все выяснилось, когда привели "Бостон" в полк. В запломбированном ящичке обнаружили письмо известного американского артиста Рэда Скелтона с просьбой вручить самолет "русскому другу".

Командование передало этот самолет с бортовым номером 1 командиру звена гвардии капитану Стрелецкому.

Первый боевой вылет на самолете Рэда Скелтона Стрелецкий сделал на разведку в район Ханко, где встретил Отечественную войну. Вспомнилось, как 22 июня 1941 года вечером кружил над турбоэлектроходом, увозившим его семью - жену и сына Валерика. С тех пор не виделись. Впрочем, сынишка теперь с ним: присланная женой фотография Валерика уютно устроилась поверх карты в планшете летчика. Четвертым членом экипажа назвал мальчишку штурман Афанасьев.

18 октября - крейсерский полет. Вылетели за час до рассвета. Прошли над заливом, галсируя с востока на запад и обратно, все дальше на юг, в глубь моря. Чист горизонт, спокойно в воздухе. Почти кричит Николай Афанасьев:

- Смотри, командир, вправо градусов под сорок пять транспорт!

Стрелецкий стал заходить так, чтобы силуэт судна рельефнее смотрелся на светлой части неба. Большой транспорт не имел охранения. И оттуда не стреляли. Стрелецкий привык быть под огнем, а тут тишина. И только подумал об этом, как ударили орудия и автоматы.

- Бросай торпеду! - крикнул Афанасьев.

- Еще немного, еще немного, - отвечает Стрелецкий, - чтобы наверняка. Ведь у меня это первая встреча с такой посудиной.

- Бросай, иначе за мачты зацепимся! - настаивал Афанасьев.

Стрелецкий нажал на кнопку электросбрасывателя: торпеда пошла. Теперь штурвал на себя. Мачты ушли назад под самыми плоскостями. Петр услышал радостный голос Трусова:

- Взрыв в корме!