Пароль «Dum spiro…»

К тому же, у Калиновского почти безошибочно срабатывала интуиция; опасность он чувствовал и предвидел каждым нервом, каждой клеткой. Его советы очень помогли мне в драматический для нашей группы сентябрь 1944 года. Тогда же по соседству с нами действовал отряд легендарного Николая Гефта, которому удалось столько сделать в оккупированной врагом Одессе. После Одессы — район Кракова. Отряду Гефта предстоял многокилометровый переход, и Калиновский, хорошо зная местность, не советовал Гефту идти намеченным маршрутом: тридцать километров безлесья таили в себе десятки неприятных сюрпризов, смертельную опасность. Талант разведчика, долгое везение сыграли с Гефтом злую шутку; он не принял совета осторожного Калиновского. Гитлеровцы, выследив Гефта, вытеснили его из лесного массива на открытую местность. В неравном бою погиб почти весь отряд во главе с командиром. Те, кому удалось спастись (среди них и разведчица Мария Бобырева, хорошо владевшая немецким языком), пришли к Калиновскому.

В то время, когда в Польше выходили книги о человеке-легенде, когда польские патриоты поднимали вопрос о сооружении памятника полковнику Калиновскому — «грозе мостов», а отчаявшийся отыскать следы героя польский журналист писал: «Такому долгая жизнь не дана», — Николай Алексеевич Казин жил своей третьей жизнью, возвратившись к тому делу, с которого начинал в те далекие двадцатые годы. Этому возвращению предшествовали такие события.

В освобожденном от оккупантов Кракове Калиновский распрощался со своими разведчиками. Несколько дней спустя он уже был в Киеве. Получил номер в гостинице и засел за отчет. Скупо, лаконично (факты, только факты!) рассказал о деятельности своего диверсионно-разведывательного отряда.

Но надо было завершить еще одно дело. В сорок первом, в окружении, раненый подполковник Казин лишился всех документов, партийного билета. Сам нарком Государственной безопасности Украины, познакомившись с отчетом, подписал характеристику для горкома партии. Вот тут впервые везение изменило Калиновскому. Его дело попало в руки человека прямолинейного, недалекого, который в каждом видел потенциального предателя и труса. Факт «уничтожил документы» перевесил все остальное. Дело затянулось. И, как это нередко бывает, Калиновский-Казин, всегда готовый ринуться на защиту любого своего бойца, не смог постоять за себя.

Пришла весточка от жены и дочери. Они, возвратившись из эвакуации в родную Кадиевку, считали, что их муж и отец погиб. Казин выехал из Киева с единственным документом — свидетельством, в котором говорилось, что он был командиром отряда. Жизнь требовала своего, и Калиновский (он и без билета считал себя коммунистом) не искал легких путей — пошел в бригаду рядовым проходчиком, работал на восстановлении шахт. Помните: не место красит человека… Появилась седина, как-никак разменял четвертый десяток, докучали разные болезни, а он, юрист с высшим образованием, в прошлом — заместитель комкора, подполковник, легендарный разведчик, поступил в горный техникум. Сидел за одной партой с подростками, вчерашними семиклассниками, а вечерами поседевший студент ходил на товарную станцию разгружать вагоны: на стипендию семья могла прожить разве что три-четыре дня. Потом работал техником, инженером.

В 1946 году во время служебной командировки неожиданно встретил в Харькове разведчицу «немку» Марию Бобыреву. Элегантна, одета со вкусом. Она работала переводчицей в «Интуристе». Сначала не узнала в пожилом человеке в длиннополом плаще и кирзовых сапогах своего любимого командира. Туристы, работники гостиницы никак не могли взять в толк, почему их красавица Мария, всегда такая сдержанная, полная гордого достоинства, смеется и плачет, обнимая, целуя какого-то сельского дядьку. Почти до утра вспоминали командир и боец «минувшие дни и битвы, где вместе сражались они» — любимое выражение Николая Алексеевича. Многое припомнилось. Мария поделилась своими планами, она как раз собиралась в Киев и радовалась, что осуществляется ее давняя мечта — преподавать немецкий язык. Николай Алексеевич рассказал о своем городе, шахте, но ни словом не обмолвился, что все его документы: «автобиография», которую он время от времени писал для отдела кадров, новый военный билет (солдатский) — не отражают его прошлого — чекиста, подполковника, легендарного разведчика.

Через полтора месяца после той беседы с военкомом Казина вызвали в обком на бюро, восстановили в партии. В остальном все оставалось по-прежнему. И он оставался прежним: требовательным к себе и нещадящим себя в работе. Как же были удивлены его товарищи по шахте, узнав из очерка в «Известиях», что их скромный инженер Казин — тот самый полковник Калиновский, о котором в Польше слагаются песни и легенды. Один за другим отыскались бойцы отряда. Друмашко, оказалось, работает в одесской таможне, Василий Гренчишин — много лет возглавлял колхоз, сейчас на заслуженном отдыхе. «Немка» Мария тоже не теряла времени: бывшая разведчица блестяще защитила докторскую диссертацию.