Пароль: я – Грех

– Ну вот ты сейчас сидел недавно, потом ходил и опять присел. Твой след прошлого в этот промежуток времени нарисован каждой частью твоего тела во времени. Такой огромный, длинный, извилистый червяк, головой которого являешься ты в настоящем. И если ты уйдёшь из дома, скроешься из моей зоны видимости, след останется в доме и будет идти за тобой по пятам. Я же в любое время могу исследовать этот след, двигаясь в начало – далее в прошлое, или вперед, до некоего настоящего, где ты будешь находиться на тот момент времени. Я буду знать, что ты делал, что думал, что видел, что слышал, потому что я ощущаю твоё прошлое. А твои мысли, дела, зрительная и слуховая память – это часть твоего прошлого. Я могу знать больше о твоём прошлом, чем ты сам! У человека есть особенность многое забывать. А я смотрю его след и вижу события, стертые временем из памяти. В тот же момент я ещё и сторонний наблюдатель, мне доступно даже то, что ты не ощущал, не видел, не слышал в своём прошлом.

      Во взгляде отца было недоверие. Меня захлестнула ослепляющая гордыня.

– А раз я могу слышать твои мысли из любого мгновения прошлого, даже те, что были секунду назад, следовательно, я могу читать твои мысли.

Отец прокашлялся.

– Это как?

Делая интригующую паузу, я медленно допил чай.

– Ну, вот… ты сейчас налил бы себе водочки для снятия стресса, но удержался. Не хочешь в моих глазах выглядеть слабаком.

Отец, словно поперхнувшись, закашлялся, развернулся к серванту, достал стакан, бутылку. Молча налил полстакана водки и залпом выпил. Слегка сморщившись, кивнул мне.

– Вот, Гришка, даже я – твой родный отец, готов сей момент вздуть тебя. Что уж говорить про других, коль прознают, а хуже – ежели уверуют!

3

Я собирался погостить часок – другой, но краткого посещения не получилось. У отца всегда было полно работы по дому, и, если представлялся случай воспользоваться подвернувшейся рабочей силой, он не мешкал.

На этот раз мне повезло, хозяин дома определил меня на борьбу с весенним паводком. Задача была – обновить старое русло ручья вдоль забора с соседями. Вооружившись штыковой лопатой, я приступил к копке. Увлекшись работой, не сразу услышал звонящий сотовый. Достал телефон, увидел, что звонит друг – цыган.

– Привет, Лёх! Что звонишь?

Слегка шепелявый голос друга ответил:

– Здорово, Грех. Ты сейчас где? Вроде мама Роза засекла тебя в окно? Ты чё, к бате приехал? Край надо встретиться!

Я хитро прищурился, глядя на недоделанную работу.

– Да, Лёха, я здесь, подходи.

По большому счёту, только цыгана я могу называть своим другом. Он легко, по-своему философски относится к жизни. Верит в дружбу и дорожит ею. Если покопаться в памяти, я и не припомню, с какого времени знаю его. Кажется, с начала времён мы были дружны и жили по соседству – через дом. Четыре года назад Шишков-старший, отец Алексея, умер от острой пневмонии. Теперь в его доме правит матриархат. Семья у Лёхи большая, её численность нестабильна. Одни появляются, другие исчезают. Неизменны только Лёха с младшими братьями и его маман – тётушка Роза, которая гоняет свое мужское население и регулярно тягает молодых цыганок за волосы. В округе Розу уважают, она искусная гадалка – на том и держится её дом. Когда я был ещё ребёнком, ей пришлось столкнуться с моими способностями. Алексей просил купить машинку, как у меня, тётушка Роза заверяла, что нет денег. Я и напомнил, где она их хранит… С тех пор она остерегается меня, но нашей дружбе с Алексеем не препятствует.

– Здравствуй, дядь Юр! Привет, Грех!

Я обернулся: с непокрытой головой, в фуфайке и резиновых сапогах ко мне шагал цыган.

Отец отвлекся от уборки каменной террасы у дома.

– А-а-а, Алексей! Здравствуй, сосед. Если ты разговоры болтать к Гришке, то прежде бери лопату, у вас вдвоём сподручнее дело пойдёт.

Цыган немедля пошёл в летний душ, где хранился огородный инвентарь.

4

В две лопаты мы скоро управились с ручьем. «Работодатель» критично осмотрел наши труды и, проворчав: «Халтурщики», позвал в дом. Отец заварил нам чай и выставил на стол пряники и клубничное варенье.

– Ешьте, заработали, оболтусы, а я пойду в котельную свою, займусь рассадой.

Цыган, уплетая варенье из розетки ложкой и закусывая пряником, излагал цель своего прихода.

– Грех, я тут заморочил одно дельце, ты ни в жизнь не допёр бы, а я допёр. Мы с тобой и твоей физиономией такое дело поделаем – всем жуть будет! Как, зацепил расклад?

Я ухмыльнулся.

– Не с моей физиономией, а с моей физиономикой – это первое! А на второе – не зацепило! Сути своей придумки ты не сказал. Что за жуть ты придумал?

Алексей прожевал очередной пряник.

– Дело замутим в вокзальной камере хранения. Ты стоишь у входа и зыришь в физиономику тех, кто упаковывает вещички. И – бац! Ты в курсе, чё за код! Говоришь мне, я подхожу и его поклажу увожу. Складно, как стих!

Я хотел было ответить, но цыган остановил мою попытку.