Пароль: я – Грех

– Владимир Александрович, я лучший из физиономистов! Знаете, как меня зовут друзья? Грех! Я залезу в душу этому немцу, выпотрошу её и буду знать всё! Его потаённые страхи, пристрастия, малые и большие грехи. Поэтому я – Грех!

По всей видимости, мои слова произвели на Волкова неизгладимое впечатление. Для подстраховки решил посмотреть внутренний настрой клиента. Заглянул в след прошлого Волкова. В нём был страх! Страх предо мной. Страшась, его мысли выудили из глубокого прошлого тяжёлые отвратительные воспоминания, которые породили панику. Он верил, что я могу про них узнать своей физиономикой. Я словно отстранился, отвернулся от мучащих Волкова воспоминаний, и контакт с прошлым прервался. Пока он не пошёл дальше в своих страхах и выводах, надо было срочно его успокоить.

– Владимир Александрович, вы уж извините за психологический приём. Иначе как бы я показал, на что способен. На самом деле всё очень просто. Все люди делятся на психотипы. На данном этапе своей карьеры и деятельности ваш психотип должен мечтать о полной независимости. При помощи своих знаний по физиономике я сделал логические выкладки и пришёл к выводу: вы должны мечтать отсыпать остров в нейтральных водах. Это, конечно, должна быть не конкретная идея, а образ – девиз!

Я понимал, что моё объяснение под стать ответу «потому что». Но, чтобы не бояться, он готов был принять любое объяснение.

Волков, вздохнув, улыбнулся:

– Ну, Григорий Юрьевич, проехал ты по мне, словно танк. Хорошо, если всё сделаешь, как должно, будут тебе сто тысяч евро!

Я вновь подсмотрел его след прошлого. Страхи ушли, клиент был честен. Он заплатит, если я раскушу этого немца.

Я встал из-за стола.

– Коль мы договорились по основным позициям, то меня интересует время прибытия немца, где он остановится и, конечно, сумма предоплаты: думаю, двадцать процентов нас устроит.

10

Мы вышли на свежий воздух и, не останавливаясь, направились к остановке. Цыган держался молодцом, уверенно передвигал ноги, но глаза ещё слегка косили. Было непонятно, это у него от выпитого, от нервов, или он просто рассматривал свой сизый кончик носа. Я заглянул в его след прошлого и почти сразу покинул. Всё его сознание было поглощено сложнейшими вычислениями: цифры с множеством нолей, проценты, опять ноли… Я решил не отвлекать парня, дабы не сбить его «калькулятор». Надо было поразмыслить о том, что мы имеем. Значит, немец приезжает через три дня, и поселят его в гостиничном комплексе «Мой уютный дом». Необходимо увидеть объект до переговоров и рассмотреть его след прошлого.

Цыган остановился, ухватив меня за рукав кожаного плаща.

– Грех, ты, конечно, настоящий кореш, но двадцать процентов – это мало!

Я понял: подсчёты закончены.

– А сколько ты бы хотел? Пятьдесят?

Цыган попытался пожать мою руку, я извернулся.

– Лёх, скромней надо быть. Жадность что с фраером сделала?

Мой спутник, не задумываясь, выпалил:

– Сгубила! Но не его. Этот фраерок на попандос нас поставит – зуб даю! – Алексей ткнул пальцем себе в фиксу. – Мы сделаем дело, а он нам торпеду на восемьдесят процентов впихнёт. Предьяву надо было обозначить в пятьдесят процентов!

У меня отлегло от сердца. Я-то думал, он про обещанные мною проценты толкует. Не то что бы я был жадным, но точно знаю – деньги людей портят. Правда, это не про цыгана, в смысле – он, конечно, человек, просто деньги для него – бабульки.

– Да брось, Лёх! Мы ему несколько миллиардов зелёных бабулек поможем заработать. Стоит ли на нас экономить? Завтра после обеда получим двадцать штук евро, а через четыре дня – ещё восемьдесят.

Цыгана передёрнуло, он сглотнул.

– Братан, ты не прав, это уже не бабульки, это бабло! Много бабла! Это э-э-э бабловое бабло! Я тут прикинул свою доляху, и у меня в мозге нестыковочка выходит. Двадцать процентов от ста тысяч евро – это чё будет в рублях?

«Счетовод» замер в ожидании ответа. По глазам было видно – для него это вопрос жизни или смерти.

После паузы я ответил:

– Примерно, э – э – э, плюс-минус мелочь… это будет один миллион триста тысяч рублей.

Цыган секунду стоял неподвижно, затем, резко присев, замахал над головой кулаками. В следующее мгновение кинулся на меня с объятиями и криком.

– Я знал! Слышишь, зна-а-ал! Считаю, считаю… В башке то сто тридцать, то лям триста выскакивает. Думаю, Греха… Григория Юрьевича! Сына Божьего спрошу, пусть он разрулит. Гре-е-ех! Как мы этого фраера сделали?! Надо в кабак, гульбануть по поводу!

Я высвободился из объятий друга.

– Мы ещё деньги не получили: отмечать – плохая примета.

Цыган более-менее успокоился: в приметы он верил и по возможности чтил их.

Мы дошли до автобусной остановки. Я повернулся к другу.

– Ты давай езжай домой, отдохни с коньяка, а у меня ещё дела есть.

Цыган пытался уверить, что у него ни в одном глазу, мол, с ним мне фарт. Но я был непреклонен.

11

Проводив друга, я решил позвонить бывшему однокашнику Игорю Ильяшенко. От моего оператора связи поступило сообщение, что ранее он звонил.