Пароль — «Прага»

— Потом они вышли на перрон и там осмотрели все вдоль и поперек. Как раз стоял состав с цистернами. «Кто охраняет?» — спрашивает патруль. «Тут не бывает караульных», — отвечаю. «Начальника станции ко мне!» — так грозно он приказал. И как начал распекать начальника! А потом говорит: «Хорошо, до следующей станции этот эшелон будут сопровождать мои люди, а о том, что вы здесь ворон ловите, я доложу коменданту». Рассадил своих солдат и поехал.

— Вот как, — процедил сквозь зубы Мюллер. — Может, ты скажешь, когда именно связался с партизанами, явку, пароль? Ну, быстро!

Жандарм остолбенел. Только теперь он понял безнадежность своего положения. Гестапо не любит ошибаться — это он знал хорошо. Надежды на освобождение из этой, не совсем понятной для него, истории не было.

— Господин майор, господин майор, — упал на колени жандарм. — Господь бог тому свидетель, что я не партизан… — Жандарм дрожал и рыдал. Это еще больше раздражало Мюллера.

Смертельно перепуганный жандарм все ближе и ближе подползал к столу. Майору вдруг показалось, что этот ничтожный человек подкрадывается к его оружию. В перепуганных глазах жертвы мелькнула искорка смелости. Возможно, сказалось напряжение последних дней и сдали хваленые нервы, потому что майор схватил пистолет и мигом выстрелил в очумевшего от горя жандарма.

Прибежали часовые.

— Мерзавец! — заскрежетал зубами майор. — Хотел убить меня. Дайте в газету объявление: «Расстрелян за сотрудничество с врагом».

Когда двери закрылись, к Мюллеру возвратилось спокойствие. Майор позвонил Кругеру.

— Полковник, это были они. Семеро. Одеты в нашу форму. Один выдает себя за майора. Нужно проверить всех военных. Я сейчас же отдаю приказ. — Мюллер слышал, как сопел на том конце провода полковник, и, не ожидая ответа, продолжал: — Похоже на то, что они нас хорошо знают. Вышли из леса — и к вокзалу. Кому придет в голову мысль искать там партизан? Место русских — в лесу. А они сели спокойно в эшелон и поехали, оставив на память мины под цистернами. Мины могли быть замедленного действия…

— Майор, ваш психологический анализ блестящ, — перебил холодно Кругер, — но, может, вы скажете, где именно русские повыскакивали из эшелона?

Мюллер почувствовал в голосе полковника издевку.

— Одного типа уже допросил, — сухо ответил Мюллер, — но этого мало.

— Хорошо, майор, поддерживайте со мной связь, — уже примирительно процедил полковник.

НА СВЯЗЬ

У леса возле крайней хаты заботливо сложены дрова, холодный ветер треплет веревку с бельем. Наметанный глаз разведчика сразу видит, что здесь живет небольшая и небогатая семья. Олешинский с Олегом подошли к двери. Постучали. Не открывали им довольно долго. Наконец заскрипела дверь. Высокая худощавая пожилая женщина, увидев на пороге двух военных, онемела.

— Вы из гестапо? — спросил из-за спины женщины старик.

— Нет, не из гестапо. — Они шагнули в хату. — Пришли с просьбой: если можете, продайте нам что-нибудь из еды.

При слабом освещении старику трудно рассмотреть военных, он угрюмо молчит. Прибывшие терпеливо ждут.

— Берите сами. Вы ведь из гестапо, — наконец проговорил старик.

— Мы не из гестапо, поэтому и не берем, а просим за деньги. А если нет, простите нас, батьку, за беспокойство. Пойдем, Олег, — сказал капитан, и партизаны вышли из хаты.

Уже возле сарая их догнал хозяин. Он забежал вперед, расставил руки, пытаясь остановить незнакомцев.

— Прошу вас, панове, извинить старика за его негостеприимство. Возьмите вот этот хлеб.

Будто из-под земли, за ним выросла фигура жены. В дрожащих руках она тоже держала что-то, завернутое в платочек.

— Не знаю, кто вы, но сердце мое чует, что вы не из тех… — Она указала рукой в ту сторону, где поодаль темнела усадьба. — Там искали каких-то переодетых в форму немцев… Не ходите туда, там гестаповец. Ой, людоньки, там страшный суд, — простонала женщина.

Олешинский и Олег метнулись в лес. Обходя кусты, прислушивались каждый раз к звукам. Вдруг в ночной тишине ухо уловило приглушенные стоны.

Снова тишина. Олешинский проверил свой автомат.

Навстречу вышел Мордвинов.

— Вы слышали?

— А что там? — спросил капитан.

— Были немцы. Трое вышли, пошли прочь. Но, кажется, там есть еще кто-то, потому что очередь из автомата я слышал позднее.

Олешинский и Олег молча спустились с высотки и подкрались к домику. Окна в домике пробиты пулями. Входные двери распахнуты настежь. Капитан неслышно вошел в сени. Дверь в комнату тоже приоткрыта.

Над ящиком шкафа склонился ефрейтор. Он выгребает и выбрасывает оттуда какие-то вещи. Недалеко от него, на полу возле детской кровати, неподвижно лежит, уткнувшись во что-то лицом, женщина с растрепанными волосами. Ефрейтор не спешит. Он так старательно ищет, что даже сбросил шинель. Автомат лежит рядом.

Олешинский бросился на ефрейтора, схватил его за локти и скрутил. На помощь подскочил Олег. Две пары сильных рук мертвой петлей обхватили шею врага. Олег посветил фонариком — и они с капитаном замерли от ужаса. Возле женщины лежал ребенок. Струйка свежей крови еще текла из его носика, и женщина снова припала к мертвому тельцу. Олег приподнял ее.