Пароль: «Тишина над Балтикой»

Илья Иванович Стрельцов в 1941 году с тяжелым сердцем наблюдал за развитием событий в мире, во всех частях которого полыхала новая Мировая война. Огненный вал катился к Советской России и с востока, и с запада. Он аргументировано полагал, что Гитлер не сегодня-завтра нападет на СССР, поэтому сообщение о том, что 22 июня германские войска перешли границу и начали наступление на Москву, на Ленинград и на Киев, для него не стало неожиданностью. Полковник российского императорского Генерального штаба рассматривал войну как трагическую неизбежность. С 22 июня он счел себя мобилизованным на эту войну, видя необходимость защищать родину от ненавистных ему германских завоевателей.

К обеду он вышел в столовую в прежней русской военной форме, чем немало удивил жену. Кристина знала, что Стрельцов коллекционировал предметы военной экипировки дореволюционных времен, форму, оружие, награды, которые покупал у антикваров или у русских эмигрантов, нуждавшихся в деньгах. Но то, что муж ее когда-нибудь наденет, не могла себе представить.

— Что означает твой грозный вид, милый? Довольно странно видеть тебя таким сегодня.

— Именно сегодня, когда германские войска вновь, как тридцать лет назад, начали войну против моей родины, я своим видом хочу показать, что и я вступил в эту войну на стороне Советской России. Старого полковника рано списывать в расход, я еще повоюю.

— Ты собираешься ехать добровольцем? Я отнюдь не считаю тебя старым мужчиной, однако, на мой взгляд, в офицеры Красной Армии ты не подойдешь по возрасту.

— В Россию ехать не нужно. Свою войну против Германии я буду вести отсюда, из Швеции. Тайную войну. Полагаю, что моей подготовки хватит, чтобы оказать эффективную помощь сражающейся России.

Кристина помрачнела, прикрыла глаза ладонью и как-то отрешенно заговорила:

— Иезуз Мария! Снова идет война, снова гибнут люди. Почему разным странам нельзя жить мирно? Кто из близких на сей раз не вернется домой живым? Год назад мы узнали, что у нашей дорогой Альбины Илонен на войне между финнами и русскими погиб муж — мирный доктор, мобилизованный в армию, был изранен сын, совершенно молодой человек. Ради чего лилась кровь? Теперь мой муж собрался воевать. Я знаю, милый, что ты когда-то был разведчиком, но сколько лет прошло с тех пор? Почему подданный Швеции, нейтральной страны, должен воевать?

— Кристина! Я — русский, присутствие иноземных захватчиков на русской земле оскорбляет меня, я — офицер, я выполняю свой долг. И потом, бывших разведчиков не бывает…

— Ты должен знать, если с тобой случится страшное, я не переживу. Однажды я успела вытащить тебя из лап смерти. Боюсь, что второй раз мне это будет не по силам.

— Я все помню и благодарен тебе за то, что ты для меня сделала. Но сейчас я не могу поступить иначе. Одно хочу пообещать, что буду стараться не доставить бошам удовольствия вывести меня из строя.

Стрельцов подошел к буфету, открыл створку и достал изящный хрустальный штоф с коньяком. С вопросом в глазах взглянул на жену, она отрицательно покачала головой: не буду. Он пожал плечами, налил себе рюмку пополнее и сел за стол.

— За победу! — сказал Илья Иванович и поднял рюмку.

Кристина подошла сзади, обняла за плечи и, прижавшись щекой, едва слышно произнесла:

— За победу, мой полковник!

Пригубив из его рюмки, она ушла, оставив шлейф изысканных французских духов. Стрельцов сначала подобно жене сделал легкий глоток и откинулся в кресле. Потом вздохнул, вновь взял коньяк, поднял руку и принял «гвардейский тычок» граммов на сто одним махом.

В старинном покойном кресле полковник задумался. Он вспомнил грустные дни, когда они с Кристиной ездили в Финляндию, только окончившую разорительную войну с СССР, и, как могли, успокаивали бедную Альбину, выхаживавшую в госпитале тяжело раненного сына и оплакивавшую убитого в боях под Выборгом мужа. Они не нашли слов, какие можно было сказать в утешение доброй подруге. Сложно было и бросить в адрес агрессора суровое слово. Альбина сама разводила руками: как же так, ведь Россия — ее родина, а финны в боях с русскими понесли тяжелые для своей маленькой страны потери. И огромные потери для ее семьи. Убит Антти Илонен, врач, который вылечил Стрельцова. Кого винить? Может, права Кристина — винить следует войну?

Коньяк сделал свое дело: мрачные мысли убрались, пришла ясность, которая позволила всерьез обдумать ближайшие планы.