Пароль: «Тишина над Балтикой»

— Надо знать Владимира Арсеньевича — он матерый конспиратор. Однажды, как я понял, он изложил мне свое кредо: «Уважаемый коллега! В нашем деле все должно быть замарблычено!». Мне не совсем ясна этимология этого странного слова, но идея ясна — то, что он делает, должно быть полностью скрыто от остальных. Поэтому он старается свести к минимуму встречи с теми, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к нелегальной деятельности. И такие привычки помогают в трудные моменты. Когда контрразведка арестовала его радистку «Акму», по отношению к нему не возникло подозрений. Спросите почему? Потому что Сташевский никогда не встречался с «Акмой» лично. На него сложно собрать компрометирующие сведения: доступа к секретным сведениям не имеет, а своей разведывательной группой руководит настолько виртуозно, что никакая полиция не может заподозрить в чем-то недозволенном.

— Понятно. Где сообщение?

— Вот. Распечатайте конверт.

«Ферзь» прочитал шифровку, пожал плечами и сказал:

— Москва ставит задачу дождаться появления Канариса в Стокгольме и принять все меры для его захвата и тайной переправки в СССР с использованием возможностей советского полпредства в Стокгольме.

— Что же, задача вполне логично вытекает из вашей возможности находиться рядом с адмиралом и наедине с ним. Его положение в рейхе ухудшается, поэтому Москва резонно считает, что «Хитрый лис», не желая попасть в клетку в Берлине, конспиративно уйдет в Швецию и здесь угодит в вашу западню. Но задачу поставить проще, чем выполнить ее. Нужно, чтобы совпадали сразу несколько факторов. Ладно, будем следить за обстановкой и действовать в соответствии с ней.

Обстановка резко осложнилась в начале 1944 года. Стрельцов приехал к «Ферзю» и показал местную газету, где печатались сообщения криминальной хроники. В одной из заметок сообщалось о ночном пожаре, произошедшем на днях в квартире на окраине Стокгольма. Адрес места происшествия совпадал с адресом квартиры, которую Канарис снял для проживания «Ферзя». Разведчик впился глазами в строчки, где говорилось, что, по мнению полиции, пожар возник в результате умышленного поджога. В огне погиб человек, который был гражданином Германии.

— Вот так-то, Иоганн. Загубили мы вместе с преступниками безвинную душу, Царствие небесное старику. Взяли грех на душу. С другой стороны, он вас спас, если бы не он, вы бы погибли. Теперь Юрген фон Цише фактически перестал существовать — сгинул в пламени квартирного пожара, — задумчиво изложил факты Илья Иванович.

«Ферзь» встал, прошелся по комнате и сказал:

— Надо помыслить, кто устроил поджог квартиры. Либо Канарис решил избавиться от меня и послал поджигателей, либо противники адмирала взяли след и уничтожают его людей за границей. Про Испанию он мне говорил, а теперь, возможно, и в Швеции началась охота на агентов абвера.

— На мой взгляд, если бы это была работа гестапо или подчиненных Шелленберга, то они такого агента потащили бы к себе для допроса с пристрастием. Их шефу Гиммлеру нужны компрометирующие данные на адмирала. В реальном случае с пожаром дело сделано исподтишка. В Фатерланде никто и не узнает, что уничтожена квартира и ее хозяин-немец, который слишком много знал.

— Вилли сам меня послал сюда, чтобы я мог оказать ему помощь при необходимости. Убить мог бы и в Испании, а в Германии мог бы схватить, когда я в Швецию ехал…

— За полгода многое могло измениться. Тогда были одни планы, теперь — другие. Он понял, что бежать не получится, значит, «коридор» в Швеции не потребуется. Но предположил, что агенты Шелленберга могут вычислить его людей за границей и будут выбивать признание зверскими способами. Взял и тихо отправил своего друга на тот свет, как бы жалеючи. Если вы не забыли, я предупреждал, что Канарис считает вас своей собственностью: будет нужен — позову, не будет — избавлюсь, как от балласта.

— Может быть, может быть. Надо Москву поставить в известность о том, что операция по аресту Канариса теперь не состоится.

4

Шифровку от «Адмирала» с сообщением «Ферзя» о невозможности проведения операции по захвату Канариса в Стокгольме Тихонов прочитал в начале февраля 1944 года, когда советская военная разведка уже имела сведения об отставке и водворении шефа абвера в замок Лауэнштайн без права на свободное перемещение.

К сообщению разведчика следовало отнестись со всем вниманием в связи с тем, что в нем шла речь об умышленном поджоге квартиры, в которой он должен был находиться, и уничтожении германского паспорта на имя Юргена фон Цише, служившим ему прикрытием почти тридцать лет. Стокгольмская полиция обнаружила полусгоревший паспорт рядом с останками человека, нанятого «Ферзем» для временного проживания в квартире вместо него.