Паром

Это было так давно,
Когда я и собачка моя
За оркестром бежали по городу.

Это было так давно,
Когда деревенские гости
К нам домой приезжали на лошадях.

Это было так давно,
Когда летчики над городом
Еще высовывались из аэропланов.

Это было так давно,
Когда женщины в ведрах таскали
Урожай дождевой воды.

Это было так давно.
Когда саранча
Еще казалась коричневым кузнечиком.

Это было так давно.
Когда в жаровнях осени
Еще лопались жареные каштаны.

И только фруктовые лавки порой.
Только фруктовые лавки
Тобою пахнут, отец мой.

Эгоизм

В великом замысле природы
Есть чудо из чудес — глаза!
Мы видим небо, зелень, воды.
Все расположенное за

Пределом нашим. Не случайно
Себя нам видеть не дано.
Какой тут знак? Какая тайна?
Что в тайне той заключено?

Другой! Вот поле тяготенья
И направления любви.
В глазах другого отраженье
Твое — найдут глаза твои!

Там облик твой порою зыбкий,
Порой струящийся, как свет.
Живой, мерцающий и гибкий
Твой незаконченный портрет.

А человек в слепой гордыне
Доверил зеркалу свой лик.
Чтобы отчетливый отныне
Ему служил его двойник.

Но, замысел первоначальный
Своей же волей истребя.
Он в этой четкости зеркальной
Лжет, фантазируя себя.

Любитель книг

Любитель книг украл книгу у любителя книг.
А ведь в каждой книге любителя книг,
В том числе и в украденной книге,
Говорилось: не укради.
Любитель книг, укравший книгу у любителя книг.
Разумеется, об этом знал.
Он в сотнях своих книг,
В том числе и в книгах, не украденных у любителей книг,
Знакомился с этой истиной.
И авторы этих замечательных книг
Умели каждый раз этой истине придать новый, свежий оттенок.
Чтобы истина не приедалась.
И никто, как любитель книг.
Тот, что украл книгу у любителя книг.
Не умел ценить тонкость и новизну оттенков.
Которыми владели мастера книг.
Однако, ценя тонкость и новизну оттенков
В изложении этой истины.
Он как-то забывал о самой истине.
Гласящей простое и великое: — Не укради!
Что касается меня во всей этой истории.
То я хочу сказать, что интеллигенции
Не собираюсь выдавать индульгенции.

Вино