Паром

Святыня древняя абхазского застолья.
Старейшина кивает; приступить.
Над нами магия вина и хлебосолья.
Ее души никто не в силах отменить.

Потом мы торжествуем или ропщем,
Но как скала — над поздней суетой:
Мы связаны вовек ошибкой общей
Или божественного братства добротой.

Молчание с другом

Как хорошо беседой пренебречь.
Порой бессмысленно-случайной.
Бывает, слово заменяет речь.
Еще многозначительней — молчанье.

Порою к другу тянешься опять
В ночной тиши, не выходя из дому,
Сказать ему, что нечего сказать, —
Нужней душе, чем исповедь чужому.

Почтовый ящик

Открыл почтовый ящик.
Спустившись налегке.
Ты ждал конверт, хрустящий
Как яблоко в руке.

Подруги или друга
Слова почти из уст.
И вдруг — немая мука —
Почтовый ящик пуст.

Короткое веселье
И холод до нутра.
Похожий на похмелье.
Тем более с утра.

Ты усмиряешь жадность.
Азарт своей мечты.
Но ширится наглядность
Первичной пустоты.

И в скуке предстоящей
Кого тебе винить?
Сменить почтовый ящик
Или судьбу сменить?

И мысли бестолково
В душе твоей снуют.
Ведь ничего такого
Не ждал за пять минут.

И не конверт хрустящий,
Когда сказал, как есть:
Через почтовый ящик
Мы ждём благую весть.

Время

Хорошо или плохо.
Но, зубами скрипя,
Пережили эпоху.
Доживаем себя.

Вдохновенное племя.
Одолев немоту.
Словом сдвинуло время —
Даже с кляпом во рту.

Новым дивам дивились,
Хоть держали в уме:
От тюрьмы отвалились,
Привалились к суме.

И покуда иуда
На иуду кивал.
Появился, как чудо.
Без труда капитал.

И не новый сановник,
И не старый конвой —
Капитал и чиновник
Тихо правят страной.

Без особых усилий.
Знать не зная греха.
На глазах у России
Жрут ее потроха.

Никакого тиранства.
Не бунтует печать.
А про доблесть гражданства
Даже стыдно сказать.

Обновили эпоху,
Но на смене тряпья
Подловили, как лоха,
И страну и тебя.

Новым веяньям ловко
Как бы верность храня,
Провели рокировку
Воровства и вранья.

Вдохновенное племя.
Где теперь твоя мысль?
Ты раздвинуло время,
И скоты ворвались.

Ничего не осталось.
Только шрамы в судьбе.
Твоя к родине жалость.
Моя жалость к тебе.

Затихает горячка.
Никаких панихид!
Всероссийская жрачка
Всероссийских элит.

Как звать его…

Как звать его? Забыл опять.
Остался призвук, а не звук.
Стареем, и за пядью пядь
Сужается заветный круг.

Когда ж умерших имена
Забуду вдруг — ошпарит стыд,
Как будто предстоит страна,
Где их окликнуть предстоит.

Мировая политика