Паром

От этого письма веяло теплотой, и Джон пробежался по нему еще раз, предвкушая путь. После работы в Лондоне и Милане, он хотел немного отдохнуть от суеты большого города. В беготне безликих туристов, приезжавших поглазеть на достопримечательности столицы или на неделю моды, терялось ощущение времени. Каждый день был похож на предыдущие, калейдоскоп людей сливался в безликую человеческую массу. Бизнесмены сменялись уставшими семьями работяг, которые хотели отдохнуть на все сбережения. Чаще всего они и были источником головной боли – недовольный своей жизнью человек срывался на простых сотрудниках отеля, понимая в глубине души неспособность изменить свое положение, но в данный момент хотевший ощутить свою власть над другими. Большинство богачей же, обычно вели себя скромно и деловито. Многие, с кем общался Джон лично были с ним очень учтивы, доказывая своим примером, что хорошие манеры нельзя купить. Многие из тех, кто работал с ним рассказывали, что в больших городах люди варятся в огромном котле стресса и чем дальше от мегаполисов, тем приятнее постояльцы. Оттого и решение о новом месте работы далось ему с легким сердцем. Ну и упустить возможность посетить бескрайние скандинавские просторы он тоже не мог. Поехать туда, где все вокруг чуть приветливее и счастливее. Где время течет чуть медленнее. Туда, где тихо и спокойно можно начать новую главу своей жизни. И где он сможет подумать о своем будущем.

Несмотря на близкое расположение отеля от исторического центра, на улице было безлюдно и очень тихо. Спустившись с пригорка, Джон без труда нашел остановку, благо улица с автобусным движением была всего одна. Как и остановка в пределах видимости. Для полноты картины, здесь должен был проезжать только один автобусный маршрут. Однако их оказалось три и все они ехали в центр города, с разной степенью экскурсионной привлекательности. Уже через 15 минут снежная дымка развеялась и вскоре Джона подобрал большой и немного нелепо выглядевший на фоне всеобщей синеватой белизны ярко желтый автобус. Он устроился поудобнее у окна, обхватил руками рюкзак на коленках и принялся впитывать пейзажи, мелькавшие перед глазами.

Из-за тумана он не видел далеко, но то, что все-таки можно было разглядеть радовало его. Неспешность каждого прохожего, улыбки на лицах пассажиров, непринужденная езда всех участников дорожного движения – каждая секунда была преисполнена уверенностью и отточенностью каждого действия. Как будто эти люди проживали один и тот же день уже тысячи раз, и забыли каково это, жить иначе. После баек постояльцев в прошлых отелях, Джон любил иногда домысливать истории про обычных прохожих. Вот идет Хельга, мать двоих мальчиков, отводя своих Ганса и Христиана в детский сад. Вон старик Олаф, вечно забывающий проездной в автобусе, но все водители довозят его домой и без него. Недаром же он проработал в депо 30 лет и всех там знает поименно? А вот Свен, мастер на все руки, но очень уж любящий пропустить кружку пива с соленой рыбой. Вот он машет Хельге, ведь это к ней он идет чинить протекшие трубы.

Дорога свернула на набережную, и вот люди уже пропали с тротуаров, а скандинавские саги сменились размеренно бегущими волнами, нежно омывавшими берег залива. Забывшись в спокойствии происходящего, Джон с удивлением обнаружил, что автобус не двигался и водитель, стоял рядом и что-то говорил ему. В недоумении он поглядел на неизвестное ему слово на павильоне, сверил свои записи и вдруг понял, что это его остановка. Конечная. Старый пирс.

Вся мечтательность и теплая дрема остались в салоне – прохладный морской воздух сильным порывом освежил его и привел в чувство. Закутавшись в воротник своего пальто, он последовал совету письма и пошел на север мимо бесчисленных лодочек, прибрежных кафе и экскурсионных ларьков, зазывавших прохожих поехать смотреть островные красоты дикой природы. Отметив для себя досуг на будущее, Джон неспешно прогуливался, рассматривая красоты портовой набережной. Несмотря на туман, некоторые моряки готовили свои суда в плавание. Его удивило, что даже работая рядом, они были так увлечены своим делом, что не обращали никакого внимания на окружающих. Такая преданность процессу вызывала уважение. Некоторые из них были одеты в потрепанную камуфляжную форму, у многих в лоскуты износились штаны и рукава. Джон поежился, смотря на легко одетых моряков и плотнее стянул воротник. «Из города уходит торговля и по кому-то бьет сильнее других. Наверное, у них совсем нет денег, оттого и выходят в море в такие непростые условия.»