Паровой дом

Зато вместо актеров, которых он хотел набрать для своих доверителей, к нему явились другие, которых он не знал куда девать.

Таким образом, 4 августа, в одну из его ловушек попался медведь. Мы были в краале, когда чикари привезли в подвижной клетке пленника большой величины, с черным мехом, острыми ногтями, длинными мохнатыми ушами — особенность этих представителей медвежьей породы в Индии.

— Э! К чему мне этот бесполезный тихоход? — вскричал поставщик, пожимая плечами.

— Брат Баллон! Брат Баллон! — повторяли индусы. Оказывалось, что индусы только племянники тигров, а медведям — братья.

Но Матьяс Ван-Гит, несмотря на эту степень родства, принял брата Баллона с чувством весьма недвусмысленной досады. Он не мог быть доволен, что попадались медведи, когда ему были нужны тигры. Что он сделает с этим докучливым зверем? Ему невыгодно было кормить его без всякой надежды возвратить эти издержки. Индийского медведя мало спрашивают на европейских рынках. Он не имеет торговой ценности американского и даже полярного медведя. Вот почему Матьяс Ван-Гит, хороший торговец, не хотел держать большого зверя, которого ему будет трудно сбыть.

— Хотите взять? — спросил он капитана Года.

— Что я буду с ним делать? — ответил капитан.

— Делайте из него бифштекс, — сказал поставщик, — если только я могу употребить эту катакрезис?

— Мистер ВанГит, — серьезно пояснил Банкс, — катакрезис выражение позволительное, когда, за недостатком другого слова, оно верно передает мысль.

— Я сам так думаю, — заметил поставщик.

— Но Год, — сказал Банкс, — берете вы или нет медведя мистера Ван-Гита?

— Нет! — ответил капитан Год. — Есть медвежий бифштекс, когда медведь убит, это еще можно: но убить нарочно медведя, чтобы есть бифштекс, это не придает мне аппетита!

— Выпустите на свободу этого тихоходного животного, — закричал Матьяс Ван-Гит своим чикарям.

Клетку вывезли из крааля. Один из индусов отворил дверцу.

Брат Баллон, по-видимому стыдившийся своего положения, не заставил просить себя. Он спокойно вышел из клетки, тихо качнул головой, что можно было принять за благодарность, и улепетнул, ворча от удовольствия.

— Вы сделали доброе дело, — сказал Банкс. — Это принесет вам счастье, мистер Ван-Гит.

Банкс не знал, что слова его сбудутся. День 6 августа должен был вознаградить поставщика, доставив ему одного из зверей, недостававших в его зверинце. Вот при каких обстоятельствах.

Матьяс Ван-Гит, капитан Год и я в сопровождении Фокса, машиниста Сторра и Калагани с самого рассвета осматривали густую чащу кактусов и мастиковых деревьев, как послышался тихий рев.

Тотчас с ружьями наготове, хорошо сгруппировавшись, все шестеро, чтобы предохранить себя от нападения на одного, мы направились к подозрительному месту.

Шагов на пятьдесят далее поставщик заставил нас остановиться. По реву он, казалось, узнал, в чем дело, и, обращаясь особенно к капитану Году, сказал:

— Главное, не стреляйте понапрасну.

Он сделал несколько шагов вперед, а мы по его знаку остались позади.

— Лев! — закричал он.

В самом деле, зверь бился на веревке, привязанной к раздвоенной крепкой ветви.

Это действительно был лев, один из тех львов без гривы — отличающихся этой особенностью от африканских, — но настоящий лев, лев, нужный Матьясу Ван-Гиту.

Свирепый зверь, повиснув за переднюю лапу, сжатую петлей, страшно бился, но не мог освободиться.

Первым движением капитана Года, несмотря на просьбу поставщика, было выстрелить.

— Не стреляйте, капитан, — вскричал Матьяс Ван-Гит. — Заклинаю вас, не стреляйте!

— Но…

— Нет, нет, говорю вам! Этот лев попался в мою ловушку и принадлежит мне!

Это действительно была ловушка — ловушка-виселица, и очень простая, и очень замысловатая.

Крепкая веревка привязывается к крепкой и гибкой ветви, которая пригибается к земле, так что нижний конец веревки, кончающийся петлей, мог быть вложен в надрез столба, крепко вбитого в землю. К этому столбу привязывают приманку таким образом, что если зверь хочет коснуться ее, то должен вложить в петлю или голову, или лапу, но только он это сделает, как приманка, как мало ни коснулся бы ее зверь, освобождает веревку из надреза, ветвь приподнимается, вместе с нею и зверь, и в ту же минуту тяжелый деревянный цилиндр, скользя вдоль веревки, падает на петлю, крепко стягивает ее и не допускает развязаться от усилий повешенного.

Ловушка такого рода часто делается в индийских лесах, и звери попадаются в нее чаще, чем можно бы думать.

Обыкновенно случается, что зверь попадает в петлю шеей, отчего тотчас и удавится, между тем как его голову размозжит тяжелый деревянный цилиндр. Но этот лев попался в петлю лапой. Он был жив-живехонек и достоин красоваться между обитателями зверинца поставщика.

Восхищенный Матьяс Ван-Гит отправил Калагани в крааль с приказанием привезти подвижную клетку с извозчиком. В это время мы могли свободно рассмотреть зверя, ярость которого усиливало наше присутствие.

Поставщик не спускал с него глаз. Он вертелся около дерева, заботясь, однако, держаться подальше от ударов лапой, которые лев раздавал направо и налево.