Паровоз из Гонконга

У подъезда Букреевы уселись в свою белую "короллу" с голубыми стеклами и укатили, а Тюрины побрели через весь город пешком. Мама Люда все переживала:

- Ну, как же можно такое показывать? Я прямо со страху чуть не умерла! А эта девка непотребная в кожаном, она потом куда подевалась?

Андрей снисходительно растолковал ей, что непотребная девка совсем из другого фильма. Он думал о том, что с кошмаром Валентины Аникановой покончено: теперь уж если кто явится к нему во сне, так это кинобандитка в кожаном комбинезоне. А это намного упрощает жизнь: вряд ли она когда-нибудь предстанет перед ним вживе.

На другой день Тамара стала ревниво допытываться, где это они пропадали вчера. Привязанность ее, крепчая день ото дня, начинала приобретать самовластные формы, и Андрей не переставал удивляться, отчего маму Люду это не тяготит. С детским простодушием мама Люда стала пересказывать Тамаре вчерашний фильм о вампирах. Но Тамару все эти страсти мало тревожили, ее возмутило другое:

- Как, и вы с Дюймовочкой шли туда и обратно пешком? Через весь город? Какое варварство! А я? А "субару"? А мой телефон? Неужели так трудно было поднять трубку и сказать: "Отвези нас в кино?" Ладно, "субару" недостаточно для вас хороша. Кто запрещает вам купить здесь машину? Подержанную, в рассрочку. Деньги тратить, как видите, некуда. Хотите, я вам устрою? И права тоже можно купить.

- Права есть у Вани, - растерянно сказала Людмила. - Он все документы с собой притащил, даже билет в читальню.

- Ну, тогда какие проблемы? - обрадовалась Тамара. - Завтра же подыщу вам дешевенький "пежо".

Андрей смутился: зря он называл ее международной идиоткой.

- Мама, давай! - сказал он, покраснев. - Давай купим, а, мам?

- Не знаю, - задумчиво ответила мама Люда. - Конечно, хотелось бы по-людски. Вон, гэдээровцы все на машинах, болгары тоже, а уж капиталисты - само собой разумеется. Но у наших-то нету ни у кого. Может быть, нам не положено?

- Что значит "не положено"? - рассердилась Тамара. - Не за казенные деньги, а за свои. Глупости какие ты говоришь, Люся! Я понимаю, моей машиной вы пользоваться брезгуете...

- Да нет, да что ты, голубушка! - смущенно залепетала Людмила. Просто не хочется тебя обременять. Но все-таки непривычно как-то... надо будет у начальства спросить.

Право, не в добрый час подсказала Тамара эту идею.

- Ну, хорошо, - кротко сказал отец, - я спрошу. Только смотрите...

Было это вечером на киноплощадке офиса, ждали из культцентра фильм с пророческим названием "Берегись автомобиля". Все специалисты, человек полтораста, явились с женами и детьми: посещение киносеансов считалось здесь обязательным. Звягинцы толпились на своем традиционном месте -под фонарями у стенда "Лучшие среди нас".

- Ну, Ваня, ты даешь! - изображая крайнюю степень удивления, даже отступив на два шага, чтобы лучше этого чудака рассмотреть, громко сказал Григорий Николаевич. - А я-то держал тебя за разумного, обстоятельного мужика! Удивляюсь я этим щербатовским... Это что же, мы, дураки сиволапые, будем бродить по городу пешком, а ты мимо нас будешь ездить на своем студебеккере?

Убедившись, что Иван Петрович достаточно пристыжен, Звягин вывел его на самый свет и, поправив ему узел галстука, проникновенным голосом заговорил:

- Кстати, Иван, есть просьба у меня к тебе. Точнее, не просьба, а предложение кое о чем подумать...

От слова "кстати" Андрей не ждал ничего хорошего. Притертое это слово и было той самой стеклянной пробочкой от флакона, полного серной кислоты. "Сейчас, - сказал себе Андрей, - сейчас..." - и инстинктивно отвернулся, оберегая свое лицо.

- Не первый раз видят тебя в городе с одной... назовем ее старой задрыгой. Куртизанка, понимаешь ли, мелкая предпринимательница... Социальная база реакции. Ребята жалуются: Тюрин выгоды ищет, а с подозрением смотреть будут на всех нас. И я каким-то дураком начинаю выглядеть: представь, кто-нибудь сбегает к советнику, советник вызовет меня, и что я буду ему лопотать? Давай договоримся: не-на-до. Не надо телодвижений. Ты меня понял? И актив группы тебя очень просит: не бросай на нас тень. Мы не хотим.

По мере того, как он говорил, лицо Ивана Петровича становилось все прозрачнее и одновременно темнее, пока не приобрело цвет промасленной бумаги. И когда Звягин, потрепав его по плечу, отошел, Иван Петрович дрожащей рукой снял очки и устремил невидящий взгляд на сына. Маленькие серенькие глаза его были как будто обведены огненными кругами...

18

Предупреждение Звягина, как гром среди ясного неба, застало Тюриных врасплох, и сразу обнаружилось, что никакого плана действий на такой случай У них не имеется. Отказать Тамаре от дома они не решились: ну, как захлопнуть дверь перед носом человека, который не сделал тебе ничего, хорошего? А объяснить ей реальное состояние дел тоже невозможно, получается разглашение наших внутренних секретов.

- Так что же делать, Ванюшка? - шептала ночью Людмила. - Утром она наверняка явится. Обещала машину нам показать.