Паровозы и драконы

И опять же, не спешите огорчаться столь радикальным мерам! После ритуала запечатывающая жертва может вполне быть поднята в виде сильной разумной нежити, что помнит свою прошлую жизнь. И таким образом Родителя останется с ребенком. Навечно. А при должной сноровке и использовании смазок родители вполне могут продолжить жить половой…

— Мдя… — Рей решительно захлопнул книгу. — И как же мы будет выяснять, какой ребенок настоящий? Мы же вообще о ней ничего не знаем. Напишем маркизу письмо?

— Мистер Салех, не вижу никаких проблем. — Ричард был спокоен и собран. — Думаю, вы еще не успели сообразить, но у нас есть еще один вариант.

— Да? И какой же? — Громила был растерян.

— Пытки. Мы вполне можем узнать кто из детей настоящий с помощью пыток. Вам на пыточном столе солгать никто не сможет. — В голосе Ричарда звучало неприкрытое уважение. — Потом дадим девочке эликсир забвения. Жестоко, безусловно, но…

— А может лучше тебя в жертву принесем? Умертвим тебя с особой жестокостью, и ты воскреснешь. Раз нежить поднимается, то магию запечатывает боль. — В голосе бывшего лейтенанта прозвучала надежда.

— И добровольность жертвы. — Гринривер покачал головой. Мы же с вами проверяли, меня не принимают подобные ритуалы.

— Мы обещали быть милосердными! — Салех принялся пересекать комнату из угла в угол.

— Милосердие принимает очень причудливые формы. Если бы девочка заболела и нужна бы была операция, вы бы тоже уповали на милосердие вместо того, чтобы воспользоваться скальпелем и спасти ей жизнь? — Голос молодого аристократа был полно льда.

— Ричард, эту книжку написал демон! Ты же имел с ними дело, знаешь ведь что выливаются их советы. — ярился Рей.

— Хорошо, у вас есть хоть одна идея? — Ричард примирительно поднял руки.

— Я еще не читал, что там на этот счет пишет профессор Маскитос! — Решительно припечатал Салех.

— И что же твой любезный профессор может знать о демонах? — Зло прошипел Гринривер.

— Дядя Салех, пожалуйста, не надо делать мне больно! Я нечаянно, дядя Салех, пожалуйста! — Запричитали обе Авроры когда одна из поймала взгляд громилы.

— Уж точно — побольше твоего. Знаешь, Ричард, иногда мне становится тебя жалко. Но в такие моменты я более чем уверен, что так тебе и надо! — Рей прошел мимо молодого человека, ткнув ему пальцами под дых. Тот рухнул на пол, корчась от боли и не в силах вдохнуть.

Инвалид сунул пистолеты за пояс, подхватил девочек, прижал к себе и отправился наверх, по пути протоптавшись по компаньону. Авроры доверчиво прижались к бывшему лейтенанту.

Ричард, кряхтя, поднялся на колени, потом, по стеночке, принял вертикальное положение. И отправился искать вино. Молодого человека снедала обида.

В итоге он усадил напротив себя забытого медведя. Откупорил пыльную бутылку и сделал большой глоток. Вкус пыли и тлена смылся с языка терпким ароматным потоком, но букет графенышь не ощущал. Ему хотелось напиться.

— Вот зачем он так со мной, а? А теперь, даже если у нас не будет другого выхода, кто мразь? Я мразь! Ведь этот лысый пидорас попробовал найти другой пусть, а я нет! — Через пол часа набравшийся Гринривер изливал душу забытому медведю, который сидел напротив него и внимательно наблюдал за собеседником через глаза-пуговицы.

— Эй, бессмертная падла! — Рей Салех влетел на кухню излучая позитив. Следом за ним с грохотом неслись кудрявушки, весело подпрыгивая.

Ричард взглянул на компаньона мутным взглядом. И снова уставился на медведя. Напиток, что, кажется, был ровесником фамилии Гринривер, удивительно качественно давал по мозгам.

— Значит, это, все нормально! — Внимательный человек бы уловил нотки неуверенности в голосе бывшего лейтенанта, которые он пытался скрыть излишне громкой речью.

— Ну? — Ричард сделался отвратительно плохим собеседником.

— Профессор Маскитос говорит, что воображаемые друзья — это нормально! Дести выдумывают себе друзей, если им не хватает внимания от родителей. С возрастом они проходят. Короче это, все дети как делают!