Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции

Эсеры, занимая «среднюю» позицию, обвиняли большевиков в том, что они своими крайностями «помогают контрреволюции», и в то же время признавали контрреволюционность кадетской партии, с которой находились в коалиции. В этой позиции нашло свое выражение стремление мелкобуржуазных демократов все к той же пресловутой «чистой демократии». Мелкобуржуазные идеологи хотели бы обойтись без классовой борьбы и боялись ее обострения, вынуждавшего их более определенно встать на ту или другую сторону. «Вместо решительной политической оппозиции — всеобщее посредничество; вместо борьбы против правительства и буржуазии — попытка уговорить их и привлечь на свою сторону; вместо яростного сопротивления гонениям сверху — смиренная покорность и признание, что кара заслужена»²⁸². Эту характеристику, данную мелкобуржуазным демократам основоположниками марксизма, вполне можно отнести к эсерам.

Наиболее показательным для эсеровских лидеров в период двоевластия был, как назвал его В. И. Ленин, «великий отход» от революции. Истекал четвертый месяц революции, однако общенациональный кризис все более разрастался и углублялся. Ни одна из задач не была решена, и массы все настойчивее требовали отказа от коалиции с буржуазией и отставки «министров-капиталистов». Они жаждали мира, земли, хлеба, настаивали на введении рабочего контроля над производством и распределением. А эсеровские лидеры защищали буржуазию, Временное правительство, обеляли капиталистов и обманывали народ пустыми обещаниями.

Главную задачу вожди эсеров видели в том, чтобы удержать Советы от борьбы за власть, и делали все от них зависящее для превращения их в ширму, прикрывавшую господство буржуазии. Мелкобуржуазные партии, именовавшие себя «революционной демократией», фактически вручили судьбу страны контрреволюционной буржуазии, отошли от революции, делали уступки кадетам и в вопросе о власти, и в вопросе о земле, и в вопросе национальном.

От этой политики оставался один шаг до прямой контрреволюции. В. И. Ленин писал в июне 1917 г. в статье «Из какого классового источника приходят и «придут» Кавеньяки?», что суть классовой позиции мелкой буржуазии «мечтательно и фразисто-социалистической», охотно именующей себя «социалистической демократией», состоит в том, чтобы хотеть невозможного и стремиться к невозможному. Она хочет занять «среднюю» линию, хотя в условиях ожесточенной классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом, особенно обостряющейся во время революции, такой линии быть не может. Практически боязнь революционного пролетариата неизбежно заставляла ее довериться руководству буржуазии, а «средняя» линия означала подчинение трудящихся тому классу, который поставляет кавеньяков. И хотя сами эсеро-меньшевистские лидеры и даже Керенский и не были призваны сыграть эту роль, они являлись «вождями такой мелкобуржуазной политики, которая делает возможным и необходимым появление Кавеньяков…»²⁸³.

Пока не кончилось двоевластие и продолжались колебания мелкобуржуазной демократии, большевики не ставили вопроса о вооруженном свержении Временного правительства. Но двоевластие, как переходный период в революции, не могло длиться вечно. Оно должно было кончиться либо в пользу Советов, либо в пользу буржуазии. Конец двоевластия, а вместе с ним и мирного периода революции наступил в результате третьего, июльского кризиса.

Одним из средств покончить с двоевластием буржуазия считала наступление на фронте. Она полагала, что победа укрепит положение Временного правительства и позволит ему избавиться от Советов, а в случае неудачи можно будет разогнать Советы, свалив на них вину за поражение. Заручившись поддержкой I Всероссийского съезда Советов, Керенский, несмотря на то что русская армия не имела для этого никаких реальных возможностей, отдал приказ о наступлении. Эта кровавая авантюра, вызвавшая возмущение масс, очень дорого стоила России.

Известие о провале наступления кадеты, как и предусматривалось планами контрреволюции, использовали для создания правительственного кризиса. 2 июля они заявили о своем выходе из коалиционного правительства, не без основания полагая, что лидеры мелкобуржуазных партий не рискнут пойти на разрыв с ними и ради сохранения коалиции примут их требования о разоружении рабочих, выводе из Петрограда революционных войск, запрещении большевистской партии. 3 июля утром в Петрограде начались стихийные выступления рабочих и солдат, а на следующий день под лозунгом «Вся власть Советам!» на улицы столицы вышло полмиллиона демонстрантов. Требование масс вполне могло бы быть осуществлено, если бы не позиция эсеро-меньшевистских вождей, стремившихся во что бы то ни стало сохранить коалицию с буржуазией и кадетов в составе правительства.