Партия одного. Возвышение Си Цзиньпина и будущее китайской сверхдержавы

Во время последнего интервью Мао Цзэдуна с американским журналистом Эдгаром Сноу в декабре 1970 года, примерно через четыре года после начала Культурной революции, председатель высмеял охватившее его поклонение героям. Культ личности был чрезмерным, сказал Мао, а четыре благоговейных титула, которыми его наградили - Великий учитель, Великий вождь, Великий верховный главнокомандующий и Великий рулевой - были неприятностью, которую со временем устранили. Но его по-прежнему будут называть учителем, потому что "Мао всегда был школьным учителем и до сих пор им остается", - писал позднее Сноу об их беседе, которая продолжалась пять часов в замкнутом пространстве кабинета Мао. "Когда он вежливо проводил меня до двери, он сказал, что он не сложный человек, а очень простой", - вспоминал Сноу. «Он был, по его словам, одиноким монахом, идущим по миру с дырявым зонтиком».

Эта цитата Мао приобрела значительную популярность в западном воображении после того, как рассказ Сноу об их диалоге появился в журнале Life. Но некоторые наблюдатели, обескураженные пристрастным отношением Сноу к Мао, заявили, что журналист не смог распознать циничную нескромность, заложенную в словах председателя. "Сноу никогда не владел китайским языком, даже в его лучших проявлениях", - писал Пьер Райкманс, бельгийско-австралийский синолог, более известный под псевдонимом Саймон Лейс. "Неудивительно, что он не распознал в этом "монахе под зонтиком", которого вызвал председатель, популярнейшую китайскую шутку". Райкманс объяснил, что выражение, которое использовал Мао, heshang dasan, или "монах открывает зонтик", образует загадку, на которую обычно отвечают другой четырехсложной фразой, wufa wutian, или "ни волос, ни неба", вызывающей образ лысого аскета, укрывающегося от стихии. Настоящая загадка кроется в омофонии. Wufa wutian может также означать "Я не знаю законов, я не храню ничего святого".

Для многих китайцев, переживших его правление, Мао был законом. Его деспотическое "правление человека" часто было рецептом хаоса, развязывая кровавые чистки и самосуд над классовыми врагами в огромных масштабах. Во второй половине 1950-х годов Мао призывал к конструктивной критике партии, выраженной в древнем стихе "пусть расцветают сто цветов, пусть спорят сто школ мысли", но после язвительных нападок на недостатки его правительства менял курс. Он руководил "антиправой" чисткой, в результате которой более миллиона человек подверглись преследованиям за якобы попытки восстановить капитализм, включая специалистов в области права, которые осуждали чиновников за нарушение закона и вмешательство в судебные процессы. Некоторые китайские ученые утверждали, что Мао даже считал, что "правление человека" лучше, чем правление закона, говоря: «Передовая статья в "People's Daily" выполняется по всей стране, зачем нужны какие-то законы?»

Мания величия Мао достигла кровавого зенита летом 1966 года, когда он начал Культурную революцию, чтобы вернуть себе власть над партийными грандами, которые пытались отодвинуть его на второй план, и уничтожить партийную бюрократию, которая, по его мнению, отступила от своих революционных корней. Фанатичная молодежь превратилась в жестоких дружинников, известных как Красная гвардия, которые изводили "контрреволюционные" элементы словесными и физическими нападками. В редакционной статье газеты People's Daily "В похвалу беззаконию" сторонников Мао призывали уничтожить "буржуазный закон", подавляющий народ. Обвинения часто превращались в приговоры. Дети доносили на родителей, ученики обвиняли учителей, друзья ополчились друг на друга. Ближайших соратников Мао сажали в тюрьмы, пытали, а некоторых случаях оставляли умирать. Миллионы людей погибли на фоне неистового кровопролития, близкого к гражданской войне.

К моменту смерти Мао кровавые расправы утихли, но призрак хаоса все еще маячил перед глазами. Чтобы предотвратить повторение подобного хаоса, Дэн Сяопин восстановил ключевые рычаги государственной власти, включая правоохранительные и судебные органы, и призвал к политическим реформам, чтобы способствовать стабильному управлению, которое было необходимо Китаю для модернизации экономики. "Сейчас проблема в том, что наши законы неполны, многие из них еще не приняты. Очень часто то, что говорят лидеры, воспринимается как закон, а любое несогласие считается нарушением закона, - сказал Дэн. По его словам, партия должна создать надежную правовую систему, "чтобы убедиться, что институты и законы не меняются всякий раз, когда меняется руководство, или когда лидеры меняют свои взгляды или переключают внимание".