Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая

Если у кого и были коммунистические верительные грамоты для участия в совещании 1991 г. в отеле «Пекин», так это, конечно же, у Чэнь Юаня. Помимо веса его собственной должности, он был сыном Чэнь Юаня, близкого коллеги Дэн Сяопина в первые годы постмаоистских реформ. Чэнь-старший слыл консерватором на многих уровнях, будучи постоянно начеку против вредных влияний, которые, как он опасался, могут подорвать партию. В частности, он запретил сыну учиться за рубежом (на что Чэнь-младший годы спустя жаловался друзьям), потому как с подозрением взирал на иностранные идеи. В одном из своих знаменитых высказываний Чэнь-старший утверждал, что за китайской экономикой надо приглядывать «как за птицей в клетке», метафорически подразумевая систему централизованного планирования. Клетку можно увеличить, регулярно проветривать, можно запустить других птиц — но ее никогда нельзя отпирать или, тем более, вовсе выкидывать. В конце концов Чэнь-старший рассорился с Дэном по вопросу о темпах рыночных реформ, которые, по его мнению, ослабят государственную власть. Сын Чэня продемонстрировал лучшие навыки сидения на двух стульях.

Те, кто в конце 1990-х гг. посещали пекинский офис Чэня-младшего, рассказывают, что на столе он держал фото, на котором был запечатлен с Дэн Сяопином в последние дни «культурной революции». Дэн счел весьма важным навестить своих высокопоставленных коллег и их семьи, чтобы лично заверить: беда миновала, можно возвращаться в Пекин. Для проницательных наблюдателей это фото было не просто напоминанием о жесте Дэн Сяопина. Пальмы на заднем плане снимка свидетельствуют о том, что Чэня обошли стороной худшие перегибы «культурной революции» — по крайней мере, на протяжении определенной части того периода. Фотография была сделана в тропическом Хайнане, куда более приятном месте в сравнении с ледяными северо-восточными провинциями, где и оказались многие ссыльные.

Чэнь-младший и его коллеги также считали себя консерваторами, но только более современного толка. Команда Чэня поддерживала постепенное внедрение рыночных реформ и институтов в западном стиле — под строгим партийным контролем и при условии усиленного патриотического воспитания. Они не соглашались с возвращением к маоистской политике, за которую ратовали, по их выражению, «романтики» и «традиционные упрямцы-консерваторы». Себя же они именовали «новыми консерваторами» — благодаря им в китайский язык и вошло выражение «неоконсерваторы», причем задолго до того, как это явление укоренилось в США с подачи администрации Джорджа Буша-младшего. Но, самое главное, они отдавали пальму первенства КПК, считая ее единственной силой, способной сохранить страну в целости перед лицом непрерывной угрозы подрыва системы со стороны Запада и местных смутьянов. Организацию, что некогда была революционной партией, утверждали они, нынче следует переделать и укрепить в роли «правящей партии».

Основными мишенями неоконсерваторов были вовсе не маоистские романтики, которые даже в те мрачные дни в начале 1990-х гг. пользовались весьма скромным влиянием. Самая большая опасность для КПК исходила от политических либералов, что в китайском политлексиконе соответствует правому крылу. Неоконсерваторы винили их в беспрестанном лоббировании интересов частной экономики, а также в разнузданном критиканстве партии, что якобы и привело к разжиганию волнений 1989 г. Либералы, утверждал манифест, потребовали «тотальной реформы системы собственности и в итоге нацелились и на политическую систему, в первую очередь КПК, желая довести дело до развала всего текущего порядка». Неоконсерваторы решили не уклоняться от схватки, а напротив, повысили ставки, заявив, что партия должна переоформить собственность на крупнейшие государственные активы на свое имя.

Проштамповка имени партии на документах о праве собственности принесет массу выгод, заявляли они. Годами не получается решить болезненный и запутанный вопрос о том, кто чем владеет. Многочисленные формы государственной собственности, расписанной по министерствам, предприятиям, военным и правительственным ведомствам, плюс непонятные отношения в правах на различные виды активов и потоки прибыли, напрочь лишают возможности обмениваться общественными благами и извлекать из них пользу. Неоконсерваторы утверждали, что прямое владение партией решит проблемы одним росчерком пера. Вдобавок это было политически выгодным шагом, коль скоро КПК встанет в один ряд с растущими госпредприятиями, чтобы отражать зарождающуюся политическую конкуренцию со стороны частников.

Частный сектор, говорили неоконсерваторы, вообще «никакого отношения не имеет к партии», и его следует держать в узде. Что же касается экспериментов с приватизацией и диверсификацией видов собственности госкомпаний, это дело надо прекратить. Подобные изменения допускаются лишь в случае «мелких предприятий с серьезным дефицитом». Другими словами, всяческий нежизнеспособный шлак, образовавшийся в госсекторе, можно распродать, а вот крупные компании в ключевых отраслях надо сохранить для государства.