Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая

Но даже в роли знаменосца китайского госкапитализма на глобальной арене Чэнь сохранил осмотрительность и всегда помнил о пролетарских корнях своей партии. В 2007 г. в фойе пятизвездочной гонконговской гостиницы «Пенинсьюла», где было намечено совещание международного консультативного совета КБР, я обратил внимание на мужчину в матерчатой кепке и френче а-ля Мао, который напоминал директора государственной фабрики былых времен. Он шел к лифту в окружении толпы щегольски одетых секретарей и советников, причем контраст был настолько резкий, что я лишь задним числом сообразил, что передо мной — Чэнь.

А вот его дочь Сяодань не слишком жаловала пролетарский стиль. В отличие от отца, она получила разрешение родителей учиться за границей, в американском Университете Дьюка. В ноябре 2006 г. она представляла Китай на ежегодном благотворительном балу в парижском «Отель де Крильон». На этот бал традиционно приглашаются отпрыски европейских королевских семей, транснациональных промышленников и голливудских «звезд», а в 2006 г. его почтила своим присутствием и представительница самого нового глобального игрока, Коммунистической партии Китая — мадемуазель Чэнь. Все светские дебютантки были в нарядах haute couture, взятых напрокат по такому случаю. Мадемуазель Чэнь пришла в розовом хлопковом платье от Аззедина Алайи; вздумай девушка его купить, платье обошлось бы в несколько официальных месячных окладов ее папы. Впрочем, появление Сяодань на этом балу ярко высветило траекторию ее семейства, а заодно и всей КПК.

Пожалуй, тот Чэнь, с которым я пересекся в фойе гостиницы «Пенинсьюла», был один в своем роде. Сегодня китайские руководители обычно не ходят на встречи с богатыми и влиятельными иностранцами, одевшись по старому партийному обычаю. Френчи и военные мундиры они приберегают для партийных оказий или армейских совещаний. И все же стиль Чэня и история его семьи красноречиво свидетельствуют, что высшие китайские чиновники научились сидеть на нескольких стульях сразу. Каким бы богатством и властью они ни обладали, можно быть уверенным, что у них найдутся правильные слова и для марксистов, и для маоистов, и для адептов рынка: все зависит от того, кто слушает. Ловкость китайских руководителей в этом смысле остается одной из наиболее удивительных черт «Чайна инкорпорейтид». Человек, который минуту назад назидательно вещал о том, что Западу следует подчиняться рыночным правилам (проповедь, обычно читаемая для защиты конкурентных цен на китайский экспорт), в следующее мгновение обрушивает на аудиторию описание ужасов разнузданного капитализма и уверяет в своей приверженности марксизму. Смену политических одеяний можно уподобить тому, как банкир с Уолл-стрита заскакивает в телефонную будку и, словно Кларк Кент из фильмов про Супермена, через секунду вылетает из нее в костюме Карла Маркса.

В искусстве «менять походку» мало кто может сравниться с Лю Минканом, главным банковским регулятором Китая. Став банкиром в возрасте тридцати трех лет в 1979 году, после «культурной революции», Лю быстро пошел вверх, сменив целый ряд хозяйственных и правительственных должностей. Он работал в Банке Китая, в администрации провинции Фуцзянь и центральном банке, затем возглавил Комиссию по регулированию банковской деятельности Китая, созданную в 2003 г. Попутно Лю получил степень МВА, присужденную Лондонским городским университетом, куда он до сих пор направляет перспективных работников учиться и стажироваться в области либеральной экономики и финансов. Во время реструктуризации госбанков Лю безжалостно натаскивал подчиненных по глобальным регуляторным нормам типа величины банковского покрытия, соотношения риска и доходности или долевой составляющей просроченных займов. По пятницам, перед уходом на выходные, младшие сотрудники любят пугать друг друга: дескать, того и гляди нагрянет Лю и примется всех экзаменовать по формуле «Базель-II», которая названа так в честь швейцарского города, где были подписаны соглашения о регулировании оптимального уровня банковских резервов.

Лю, за которым давно закрепилась репутация одного из самых сведущих в западной практике специалистов, восхищает иностранных гостей лекциями о финансовой реформе, которые читает на безупречном английском. Лукавит Лю при этом или нет — другой вопрос; как бы то ни было, впечатление он производит весьма глубокое. Однако на важных политических мероприятиях Лю меняет образ — с лощеного банкира мирового уровня на сурового адепта китайского марксизма. Во время XVII съезда КПК (2007 г.) Лю избегал читать проповеди о либеральном финансировании и базельских соглашениях, а пичкал своих сотрудников речами о великом изобретении, «китаизированном марксизме». В конце 2007 г. и в преддверии съезда, выступая на церемонии открытия нового учебного года в школе партактива Комиссии по регулированию банковской деятельности, Лю призывал сотрудников «применять в работе новейшие достижения китаизированного марксизма».