Партия в преферанс

"А если под домом ничего нет?" - подумал он, но тут же отогнал от себя эту мысль. Нет, значит, будет искать в другом месте. Неделю здесь проживет или больше, но перероет все Выселки, каждую кочку обойдет, каждую травинку.

Он разыскал полусгнившую доску и, положив её на груду травы, уселся сам, потом прилег и закрыл глаза. Непривычные запахи окружали его. Неужели все это он помнил с детства?.. Помнил да забыл.

Вот клевер, это мать-и-мачеха, здесь, кажется, водосбор, это конский щавель, пока выкопал его, гада, вспотел, корнями за землю держался намертво. Вот могучее растение с полым стеблем, в детстве они делали из него дудочки и плевались вишневыми косточками. Стебель вымахал в человеческий рост.

Он понюхал пальцы, они тоже пахли травой и были черными от земли.

- Кыр-р-р, - раздалось сверху.

Николай поднял голову.

Со стороны клюквенного болота летел ворон. Надо же, удивился Николай, никогда раньше здесь воронов не было.

- Кыр! - услышал он совсем рядом.

Теперь над Выселками кружили два ворона. Он наблюдал, как они медленно парили в воздухе. Кто их знает, про что они там каркают? Считают, что черный ворон - птица вещая.

Николаю стало не по себе, он вспомнил примету, ворон каркает к покойнику. Так мать говорила. Она действительно верила во все приметы. Икона упала - к покойнику, кукушка по деревне летает - к пожару, а если незнакомая старушка дорогу перешла, то все, добра не жди. Он подшучивал над ней: "Мам, а хорошие приметы у тебя бывают, а то одни к смерти, другие - к напасти?" Но мать шуток не понимала и очень серьезно относилась ко всему, тетя Люба правильно сказала.

Вороны, покружив над Выселками и ничего интересного для себя не высмотрев, подались дальше.

Николай встал и проводил их взглядом.

- Вот и правильно, ребята, чешите дальше! - он помахал им рукой.

Очень кстати вспомнилось, что совсем недалеко отсюда находится мирской пруд. Говорили, что там било несколько источников. Односельчане углубили и расчистили дно. Образовалось озеро, которое не мелело. По привычке его называли прудом. На берегу раньше стояла банька, но сейчас, конечно, никакой баньки и в помине не было, да и сам пруд напоминал высохшее болото. Видимо, со временем иссякли те источники, потому что нужда в них пропала.

Николай долго шел среди камыша и высокой болотной травы, пока не набрел на воду. В маленькой ложбинке стояла удивительно чистая и прозрачная вода, которую некому было мутить. Может быть, где-то здесь и скрывался один из тех самых источников, о которых рассказывали в деревне. Он наклонился, чтобы получше рассмотреть дно. Из-под коряги пульсировала едва приметная струйка воды. Трудно было разглядывать её при заходящем солнце.

Раздевшись по пояс, Николай умылся. Усталось сразу отступила, и заныли руки, обожженные крапивой. Ничего, потерпит. Вскоре боль стихла, осталось лишь легкое приятное покалывание. Вот так, наверное, и лечат всякие артриты и радикулиты, подумал он.

Странное дело, после почти бессонной ночи, тяжелого дня и утомительной дороги он чувствовал себя прекрасно. Видно, действительно настоящая живительная сила есть во всех этих травах, чистом деревенском воздухе, от которого давно отвык.

Когда вышел из зарослей камыша, несколько минут постоял на берегу. Вдали послышался незнакомый звук, словно где-то скрипела телега. Он удивился. Откуда здесь взяться телеге?

Незнакомый звук повторился.

- Скрып, скры-ып...

Теперь он раздался совсем рядом, в нескольких шагах.

Колька увидел небольшую серую птичку, сновавшую в траве. Да проворно так, что за ней и уследить было трудно.

Это был дергач, или коростель, который в поисках подруги вышагивает многие километры. Его голос напоминал скрип несмазанной телеги.

- Ходок! - уважительно называл его Федя, показывая птичку племяннику. Настоящий трудяга. Летать не летает, а все пешком, бегом. Это какие же ноги иметь надо, мать честная!

Сейчас коростель то приближался к Кольке, то удалялся от него. А может, он просто кормился в траве, выискивая насекомых. Наблюдать за ним было интересно.

Николай почувствовал, что тоже страшно проголодался.

Не доходя несколько шагов до кучи травы, возле которой оставил сумку, он остановился.

- Что за черт? - невольно вырвалось у него.

Сумка стояла не так. Она была даже открыта, хотя хорошо помнил, что, когда уходил, закрыл её на молнию.

Он на мгновение замер. Никакого подозрительно шума не раздавалось рядом.

Николай кинулся к открытой сумке. Все было на месте: деньги, паспорт, который взял на всякий случай, ключи от квартиры, продукты, - все лежало на своих местах. Почудилось, что ли?..

- Совсем сдурел! - вслух сказал он, чтобы успокоить себя.

Почему-то невольно вспомнилась такая незначительная деталь, что когда стоял на берегу пруда, наблюдая за коростелем и любуясь закатом, услышал громкое сорочье стрекотанье. Удивился еще, а эти чего разорались? Птицы, переругиваясь, перелетали с места на место, словно кто-то нарушил их покой.