#Партия

Но я таким не был. И я не стану таким просто в этом нет смысла. Нельзя ломать то, что делает нас неидеальными людьми, а не идеальными куклами. И самым честным в наших с тобой отношениях всегда будет то, что, когда ты стала моей, я никогда больше не выбирал между тобой и другой женщиной. А самое страшное если ты не поймёшь то, что по-настоящему для НАС важно. Я долго думал, с чем это сравнить, но… я всегда ощущал тебя. Я смотрел на тебя. Я тебя видел. Я тебя чувствовал. Утром, когда я просыпался ещё тогда, без тебя, мне первым делом приходило на ум, что ты уже встала и варишь свой кофе. Смешно, но иногда я даже чувствовал его запах. Я откуда-то знал, в какой позе ты спишь и как ты просыпаешься. Как смеёшься, как болтаешь с друзьями. А потом это стало зависимостью: мы нужно было каждый день видеть тебя, слышать тебя, разговаривать с тобой, дышать с тобой одним воздухом. Я считал, что мне нужно от тебя всё, а оказалось, всё, что мне требовалась, это только твоя любовь…

Знаешь, сегодня впервые за много дней я спросил себя: а простил бы я тебе, окажись в сходной с твоей ситуации? Честно? Не знаю, Наташа… Но одно я знаю точно: я никогда бы не ушёл от тебя первым… Нет, я вовсе не собираюсь винить тебя за этот шаг, или, упаси Боже, пытаться навязать тебе чувство вины, чтобы оправдать себя, но… можно я скажу тебе то, что пережил сам то, что я действительно чувствую? Каждый раз, уходя и закрывая за собой всё больше дверей, ты делаешь так, что нужный тебе человек однажды просто не сможет попасть внутрь.

Знаешь, мне хватило бы сил удержать тебя, но теперь это не только мой выбор.

Я люблю тебя. Люблю отчаянно, люблю глубоко. Но даже я не силах изменить прошлое».

Вот так: написал то, чего не хотел, а самое важное не сказал. Беспощадный и обнажённый текст, в котором смешалось всё: и жестокая правда, и просьба о прощении, и слова сброшенной с идеальных небес любви. Это был отчаянный крик настоящий крик моей души, который Наташа имела полное право перекинуть в «треш» и забыть навсегда. Я нажал на кнопку «отправить» и закрыл почту».

2

«Один одарённый человек сказал, что у Риги в ноябре есть три тёплых цвета: это жёлто-розовые тона рассвета, серовато-розовые стены домов и свет золотистых светильников, глядящих на нас из окон, и которые не гаснут даже ночью. А ещё в Риге есть удивительный район Вецаки альтернатива Юрмале. Частная застройка, красивый пляж, тихое место на море, где оживление наступает только в летний сезон. Во всё остальное время это обыкновенная размеренная жизнь района с частной застройкой. У Вецаки свойственный только ему аромат: это запах моря, который невозможно с чем-то сравнить или перепутать. Неторопливый стиль, невозмутимый шик ухоженных полненьких котов, вальяжно разгуливающих по улицам, и неповторимый латышский акцент. Место, где нужно лечить сердце.

С того дня, как я уехала из Москвы к брату, прошло полторы недели. Как героиня фильма «Секс в большом городе», которую у алтаря бросил Мужчина её мечты, я первым делом сделала харакири сим-карте и разучилась начинать утро и заканчивать день, ожидая ЕГО смс-ки, проверяя голосовые сообщения, почту, выдергивая телефон из кармана на все входящие звонки, приходящие даже с неизвестного номера. Потом я научилась выключать телефон на ночь, на день, на сутки. Но первым делом я отключила свою память. Я запретила себе называть ЕГО по имени. Теперь в моих мысленных (и, увы, пока бесконечных монологах) ОН был кем угодно «босс», «бывший любовник», «часть моего прошлого», но только не Саша. Я словно пыталась убедила себя в том, что ЕГО присутствие в моей жизни было неважным, недолгим и незначительным. Словно всё, что произошло тогда там, в Москве, я придумала себе сама, как придумала и ЕГО. Так в конце первой недели в моей душе поселилось хрупкое подобие равновесия. Прошло ещё три дня, и я начала другую жизнь жизнь, в которой при виде мужчины, чем-то на НЕГО похожего, мои внутренности больше не скручивало, и я не теряла равновесие. И если кто-то на улице, или в баре, или в магазине произносил имя: «Саша», я больше не вздрагивала и не начинала искать его глазами. Единственное, что я до сих пор не могла превозмочь, это живущее во мне понимание, что по-настоящему жить и дышать я могла только, когда ОН был рядом.

Задумалась или замерзла? Может, домой пойдём? пробился сквозь мои мысли хрипловатый юношеский голос с характерным латышским акцентом. Голос, естественно, принадлежал Кристиану.

В пять вечера он и я сидели на берегу, на перевернутой старой лодке, неведомо как попавшей на ухоженный пляж в ноябре. Перед нами было море и волна в мелких барашках, под ногами серый влажный песок, в который мягко ушли подошвы наших кроссовок. Неподалеку от нас по берегу медленно разгуливала моложавая пара ещё совсем не старый мужчина под ручку с уютной блондинкой.

«Странно, но они всё-таки очень подходят друг другу, в который раз подумала я, рассматривая их. Она его любит. И очень бережёт».

«Кто эта пара?» спросите вы. Очень просто: мужчина это наш общий отец. А женщина мать Кристиана.