#Партия

Не-а, безмятежно покачал головой Арнис. Он и так от тебя не отлипает. Ну давай, детка, покажи мне класс!

«Детка»? смеюсь я. Ну, держись, мелкий.

Под хохот Арниса мы мчимся по магистрали.

2011 год. Арнису пятнадцать, он ростом с меня. Мы выглядим как близнецы с одного негатива. Только он яркий кареглазый блондин, а я шатенка со светлыми глазами. В то лето впервые за десять лет Арнис приехал в Москву. Скривив губы, моя мама наблюдает, как я от руки пишу доверенность для Арниса.

По-моему, этого делать не стоит, в конце концов объявляет она.

А, по-моему, стоит.

Мама обиделась и ушла в кухню. Игнорируя недовольный звон посуды, Арнис и я выходим во двор и забираемся в мою «хонду».

Вот смотри: здесь газ, здесь сцепление, начинаю учить брата я. А теперь ты садись за руль.

Арнис с готовностью устраивается на сидении, но в последний момент отступает.

Слушай, я боюсь, нехотя признаётся он.

А ты не бойся! Ты же не трус?

Примерившись, Арнис неуверенно мечется ступней по педалям.

Наташа. О-ой, я… Наташ, я еду. Я еду! Крик настоящего счастья маленького мужчины. Ты знаешь, что ты самая лучшая в мире сестра?

Знаю. Конечно, я знаю. Тогда я была в этом убеждена.

А знаешь, кем я стану? останавливая машину, серьёзно спрашивает Арнис.

Гонщиком, как папа? предположила я.

Нет. Когда я вырасту, я хочу быть таким, как ты.

Но Арнис не вырос. Он погиб через полгода: взял ключи от спортивной машины отца, как это однажды сделала для Арниса я, и сел за руль. Ослепленный фарами встречного грузовика, он не справился с управлением. Погиб он сразу. Потом были похороны, страшные, горькие слёзы отца и мёртвые глаза тёти Риты. И её последние слова, обращённые мне, когда я собиралась обратно в Москву:

Наташа, ты не знаешь, но мы очень скоро вернёмся в Россию. Борис не хочет здесь оставаться: слишком много воспоминаний… И я очень прошу тебя: когда мы вернёмся, ты не приходи к нам больше… У меня остался всего один сын, и я боюсь за него.

Есть такая боль настоящая боль которая не убивает сразу. Она начинается с пустоты, когда ты ничего не чувствуешь. И только потом эта боль настигает тебя и забирает у будущего.

Хорошо, помедлив, кивнула я. Но у меня тоже есть просьба. Последняя и единственная.

Какая? тётя Рита бросила на меня безучастный взгляд.

Отдайте мне часы Арниса.

С тех пор я очень редко навещаю отца. С тех пор я никогда не звоню тёте Рите. С тех пор я закрываюсь от людей и не хочу «выглядеть». С тех пор у меня был только Олег, который вряд ли любил меня. С тех пор я вообще делаю всё, чтобы не общаться с Кристианом. Да, он по-прежнему тянется ко мне, но я потеряла право стать частью его настоящего. Потому что у меня уже есть прошлое: младший брат, которого я учила водить. И снятые с его мёртвой руки часики…

Да нечего особо рассказывать. Я отвожу в сторону глаза.

Понятно, задумчиво произносит Васильев. А что, если я всё-таки отправлю тебя в командировку? Займёшься организацией обучения для заказчика.

Но это же привилегия Вадима. Меньше всего мне сейчас хочется подставлять Шевелёва.

Ну, Вадиму и в Москве хватит дел. Потому что мне тоже придётся ехать в Чехию. С тобой.

Пауза и в кабинете разливается ни с чем не сравнимая тишина.

То есть мы вместе с вами… с тобой отправимся в Прагу? Перестав мучить ногтем ткань юбки, я оцениваю непроницаемый мужской взгляд. А зачем?

Ну уж точно не за тем, о чём ты подумала, хмыкает Васильев. Увидев недоверие в моих глазах, он решает пояснить: Наташа, ты этого не знаешь, но отбор техники для Конторы всегда был на мне Вадим, увы, торговаться пока не умеет. А вот в учебных классах и программах он большой спец. Но если бы я отправился в командировку вместе с Шевелёвым, то управление ИТ-департаментом моим департаментом! осталось бы на тебе. А я этого допускать не намерен.

«Интересная альтернатива у нас, да?».

Да, помедлив, говорю я.

Что «да»? хмурится Васильев.

Хорошо, я поеду в Чехию.

Ну и отлично, с облегчением вздыхает он. В таком случае, завтра захвати свой загранпаспорт. С Тарасовым я поговорю сам… Всё, больше я тебя не задерживаю. Васильев быстро поднимается и, прихватив свою кружку, уже собирается пересесть в кресло, когда я тихо произношу:

Спасибо.

За что?

«За то, что ты хотел меня выслушать».

За то, что ты меня понял, Саша. Игнорируя изумлённый взгляд рассерженного мужчины, я выхожу в коридор и осторожно закрываю за собой дверь его кабинета».

2

«Я был зол. Просто зол. А вот в бешенстве я был вчера ночью, когда Лиза в лифчике от «Agent Provocateur» (ага, мужчины любят глазами) скакала на мне, а я думал совсем о другой женщине. Там, в машине я знал, что хочет от меня Павлова. И я чуть-чуть подыграл ей, хотя был уверен: даже если она ответит мне, то сама вряд ли что-то почувствует. Но я просчитался. Я понял это, едва увидел её запрокинутое в неподдельной страсти лицо, посеребрённое светом плывущих фар. Дрожащие ресницы, полуоткрытый рот и тёплые, тонкие руки, пытавшиеся удержать меня, когда я отступил, испугавшись, что происходящее вдруг перестало быть игрой…

Тебе хорошо, Саша? Царапнув мою грудь ногтями, Лиза склонилась ко мне.