Партийная разведка

Сменили и провели тотальное «укрепление кадров» «Нового мира». Выкинули четверых «евреев» — Лакшина, Кондратовича, Виноградова и Саца. В состав редколлегии были введены первым за всё отвечающим замом Д.П Большое (мой бывший главный ещё в «Советской культуре» — человек, по крайней мере, на «антисионизм» нами проверенный), О. Смирнов, Рекемчук и — на критику — «крепкий мужик» Овчаренко. «Ихнего» главного Твардовского вынудили 12 февраля 1970 года «добровольно» написать заявление.

«Молодую гвардию» пожурили лишь для вида. Вроде бы тоже, чтобы не устраивала шум на весь мир, демонстративно не поднимала всех русских писателей на свою защиту, чуть-чуть реорганизовали; передвинули комсомольского работника Анатолия Никонова, но — тоже главным в шикарный популярнейший журнал «Вокруг света», который на столе у каждого школьника. Суслов лично заботился, чтобы Никонова не обидели ни с окладом, ни с благами. Мы практически дополнительно приобретали в русский лагерь новый популярный журнал «Вокруг света». Каким русским рупором его можно сделать?! Рассказывать в каждом номере о русском влиянии во всём мире!

А главным редактором «Молодой гвардии» стал мой близкий друг, молодой зам. главного Анатолий Иванов. Суслов знал, что именно Иванов лично редактировал ту самую мою статью в «Молодой гвардии», «Силуэт идеологического противника», с которой пошла даже реорга-

цязадия в КГБ. Тем не менеё именно на Анатолии Иванове всё — то есть Брежнев, Черненко, Суслов и даже поддержавший их Андропов — остановили выбор. Практически это было великой победой «Молодой гвардии», наших «Русских клубов», Сталинградом в русско-иудейскойидеологической войне.

Мы не только отстояли Сергея Семанова — равно отстояли всех его единомышленников от нападения идеологического противника. Но и сами, перейдя в контрнаступление, «ихнего» знаменосца — «жидовствовавшего» Александра Николаевича Яковлева скинули. Вот это был «контрабандистский» (контрпропагандистский) удар!

Мы развивали успех. В закулисе на самом высоком уровне мы добились повторной тщательной чистки в бывшей хрущёвской клоаке АПН — Агентстве печати «Новости».

Здесь всплывает фигура Михаила Фёдоровича Ненашева. В известной степени показательная для света и тени в нашей подковёрной идеологической борьбе с иудеями. Наш русский «тюфяк», получавший раз за разом благодаря биографии «без примесей» и «русским взглядам» буквально ключевые посты, он начинал в Челябинске в 1967-м заведующим отделом науки и учебных заведений обкома КПСС. И о нём очень хорошо отзывался тогда челябинец «наш» Валентин Сорокин, его «тащил» тоже челябинец комсомольский вождь Е.М. Тяжельников. Ненашев был в 1975-м взят заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС — с перспективой на заведующего. Не справился. Но был переброшен в «Советскую Россию», где восемь лет просидел. Но больше ныл: «Я не знал много из профессиональных канонов газеты: не знал, как она формируется и управляется, набирается

и печатается». Не руководитель, а декорация! Кого-то он сумел из русских выдвинуть. Например посадил в отдел культуры одарённого русского писателя Арсения Ларионова. «Категоричный в суждениях и решениях, принципиальный в позиции Арсений Ларионов» — так отзывается о нём сам Ненашев. Вот, кажется, и обопрись на такого, сделай его своим первым, таскай за собой, когда тебя перебрасывают на другие важные посты (Ненашев потом был в Госкомитете по делам издательств, полиграфии и книжной торговли и на Гостелерадио — везде проигрывал, потому что приходил без своих кадров). Но сам Ненашев как-то сразу потерялся, никак не мог сам быть таким же, как тот же Ларионов, «категоричным в суждениях и решениях, принципиальным в позиции» — короче говоря, не сумел стать храбрым и умелым полководцем, включиться в тяжёлую, за каждый кустик, за каждый окоп, русско-иудейскую войну, хотя знал, на что шёл.

В своих мемуарах «Заложник времени» (М.: Прогресс, 1993) — само название-то «Заложник» какое растерянное! чего же ты «заложником» у «иудейских террористов» себя чувствовал, а не бойцом невидимого фронта?! — он плачется с первых же строк: «Чтобы жить в Москве, не замечая того, что ты не приемлешь (а ведь ты знал, на что шёл! на идеологическую борьбу! — А.Б.), нужно в ней родиться. В столице новожитель встречается с многочисленными проявлениями неискренности (а где кто видел искренность в подковёрных, на смерть русско-еврейских разборках. — А.Б.), лицедейства, групповыми интересами, пристрастиями. В отличие от принятого на Урале, Москва не приемлет прямых отношений, отдавая предпочтение скрытым… Помню, 6 ноября 1975 года, первый Октябрьский праздник в Москве, мы с женой встретили во Дворце

^ездов, на торжественном заседании, таких же испуганна провинциалов — Н.И. Рыжкова и его жену, Людмилу Сергеевну». Замечу, что Рыжков стал при Горбачёве председателем правительства и тоже всё провалил. Слова всё правильные, русские, а толку от него было ноль. Считалел русским, возглавил уже в постгорбачевское время блок яйггриотических сил и тоже, как Ненашев, всё прокакал.