Партийный билет в нагрудном кармане

– Что, не спалось? – Кнут и без всяких донесений, знал и видел осунувшееся – щёки, скулы, губы и одновременно одутловатое в районе воспалённых век потерявших за эту ночь последние ресницы, лицо человека заболевшего редкой формой смертельной лихорадки. – Доброго времени суток, я вам не желаю, а вот здоровья, пожалуй.

Юрий, молчал, он не знал, что говорить. По идее надо было, что-нибудь съязвить этакого, при появлении этого типа, которого кроме как палачом, пауком, каннибалом в левой среде, не называли, но ему просто-напросто не хотелось. Страх отпустил его из щупалец своих присосок на краткий миг, там, когда полыхнул штурм. Потом, их— его (он не думал о ещё товарищах, там в темноте «автозака», только о себе) везли куда-то, он не знал, что в аэропорт и на подъезде, страх к нему вернулся. Прокрался, как вор, влился в душу, приняв форму привычного ему с детства сосуда и засвербел, заёрзал холодным воспалением.

Одиночные камеры в столичном изоляторе временного содержания Политического Управления отличались от других заведений подобного типа белизной, старательно выкрашенных масленой краской, стен. Тюрьма она и есть тюрьма, пускай она хоть изолятор, а хоть камера в линейном полицейском участке. Но, здесь было стерильно чисто, как в операционной, и так же ярко, как на столе хирурга. Железные нары, умывальник, хромированный стальной унитаз, и окно, маленькое, как отдушина, забранное двойной решёткой. Юрий, сидел на краешке нар. Его нижняя губа окончательно обвисла вниз, став сухой и потрескавшейся. Вообще Рубена мучила жажда, а он за всё время нахождения здесь, так и не додумался её утолить. До прихода к нему господ дознавателей, Юрий Рубен лежал, смотрел, не мигая в потолок, прислушивался и ждал.

– Вас зовут Юрий Рубен, ведь так? – Первый вопрос от Кнута. Он склонил голову к плечу, и Юрию почудилось, что на его губах мелькнула улыбка. Но, нет, показалось.

– Да, я Рубен.

Кнут, прошёл к нарам, присел рядом. Сопровождающие офицеры остались стоять у двери.

– Ваш лидер Зак убит, Блондс убит, Ваган в больнице, неизвестно выживет или нет. Остались только вы и Бир.

– Ну, и что?

– Нам нужны имена тех, кто вас во всё это впутал. Не может быть, чтобы вы сами на такое решились.

– Я ничего не знаю.

– Я вам верю, что знаете вы действительно немного. Слишком мало прошло времени. И какие-то вещи вам неизвестны, а о других вы лишь догадывались. Так?

– Мне нечего вам сказать. Я не предатель.

– А! О чём вообще речь? Какое предательство? Мальчишки играли в революцию и всё. Мой долг спасти ваших соратников от дальнейших ошибок. Жизнь сегодняшнего Фаверленда в будущем нашей молодёжи.

Юрий, отвернулся, уставившись в стену.

– На вас плохо влияют россказни коммунистических вождей о обществе социальной справедливости и прочих сказках пришедших к нам из далёкой варварской России. А, вы знаете, как они там у себя за железным занавесом живут? – Кнут, говорил уверенно, убедительно, а главное спокойно.

Юрий, положил подбородок на грудь.

– Тотальный дефицит товаров, запреты и ограничения. Советы постоянно балансируют на грани голода. Они столько тратят на цензуру, что больше тратят только на армию. Юрий, ну что вы молчите? Я же вам добра хочу, поэтому лично сюда пришёл.

– Мне нечего вам сказать. Мы оперируем с вами разными категориями.

– Какими?

– Неважно, какими, важно, что вы нас никогда не поймёте.

– Почему? Вы попробуйте, я ничего другого так не хочу, как понять.

– Не хочу.

– Вам страшно?

– Нет! – Юрий, вскинул голову, ему очень не хотелось, чтобы его страх почувствовали инквизиторы. Реакция получилась скорой и резкой, чем он только ещё больше себя выдал.

– Хорошо. Бояться честным людям нечего. Итак, какие категории вас интересуют?

– Всё западное общество зашло оказалось в тупике социального развития. Социалистические страны востока тоже не идеал, но они хотя бы пытались вырваться из оков косной материи. У нас учат любить себя и то, что мы это то что на нас надето. Дом или машина говорят о статусе больше, чем мысли и, даже поступки человека. Внешние проявления благополучия, а не жизнь личности. Система даёт бал, на который приглашены костюмы, а не люди.

– Послушайте, Юрий, ну, чем же плохо, если человек хорошо одевается, питается, ездит на последней марки популярного автомобиля, а?

– Плохо, да. Вы и обывателям это внушаете, что ничего дороже денег быть не может. А, их надо тратить. То, есть, кто поумнее говорит, что ощущения это главное. Но, для того чтобы получить такие важные для тебя впечатления, ты должен заплатить. Купи жвачку, поднимешь себе настроение, купи литр газировки и 250 миллилитров счастья получишь бесплатно, купи новые джинсы и у тебя появятся друзья, а если приобретёшь (в кредит естественно) дом, то будет у тебя семья самая лучшая на свете. Купи, купи, купи. Мало, всего мало. Это устарело, то стало не модным, а ты купи и все проблемы решаться сами собой. Ложь! Тобой управляют, как марионеткой в придорожном балагане, да ещё заставляют улыбаться и раскланиваться. Спасибо, что вы меня трахнули мистер! Приходите ещё, я буду оооочень рад.