Партийный билет в нагрудном кармане

Перед каждым визитом к кому-либо из содержащихся под стражей Лучей, Родопулос должен был в обязательном порядке посещать кабинет генерала Кнута.

– Зачистили вы к нам. – Кнут, сидел в кресле за письменным столом и вертел карточку пропуска в пальцах. Ставить подпись, он как всегда не спешил. – Книгу пишите?

– Вы лучше скажите, зачем вы их в одиночках держите? – Эрнст, сидел напротив генерала, жевал его глазами.

– Господин Родопулус, мы же с вами эту тему сто раз обсуждали. – Кнут, объяснял, как маленькому. – Им повезло, что, как террористов их содержат в нашем изоляторе. В любом другом месте подконтрольном полиции, их бы в общие камеры посадили. А, это знаете ли, чревато. Народ бы их не понял.

– Народ. – Слово «народ» в его устах прозвучало выразительно, с изрядной долей неприкрытого ироничного недовольства.

– Да, народ – люди, хоть и совершившие преступления, но, по-моему мнению, являющиеся более гражданами, чем ваши красные друзья. Так, что я им жизнь спасаю. А, у нас многоместных камер нет. Специфика знаете ли.

– Ну, а зачем вы их прогулок лишаете?

– Что же это вы такое говорите, выводят их дышать воздухом регулярно.

– Раз в три дня?

– Как по регламенту положено, так и выводят.

– Угу. Новая форма пытки? Дыбы и электрошока вам мало стало.

– Какие ещё дыбы? А! Это вам Рубен всё наговаривает, не успокоился ещё. – Кнут, поджав губы, постучал пальцем по покрытой бархоткой поверхности стола. – Знаете, господин писатель, скажу откровенно, если бы я узнал, что кто-то из моих ребят превысив полномочия навалял этим соплякам, я бы не расстроился.

– Спасибо за откровенность. Они, как, впрочем любые задержанные полицией имеют права.

– Они ничего не имеют. Своей деятельностью они поставили себя вне закона. С такой оценкой, кстати, согласно большинство жителей Фаверленда.

– Отцы убивают детей. Им есть, что вам сказать.

– Никто их слушать не хочет. Всё, что могли, они уже сказали выстрелами, взрывами. Ничего себе детки! Страну на уши поставили. Сколько человек поубивали, в том числе простых, ни в чём не повинных, граждан.

– Лучи не убийцы, они наивные романтики, борющиеся за наше счастье.

– За ваше счастье. У нас вам тут не Китай двадцатых годов. Гражданской войны развязать им не позволят. Лично я не позволю. Вашим товарищам лишь бы пострелять. Тир из Фаверленда устроили. У них никакой политической программы нет, одно насилие.

– Почему же? Есть у них программа.

– Знаю, читал их манифест, боевой листок, даже пухлый том, каких-то там комментариев, неизвестно кем написанный. Макулатура. Неприкрытый садизм отвергнутых обществом неудачников. Что они там пишут? Всех расстрелять, всё разрушить и тогда всё само собой, как-нибудь устроится. Бред, облачённый в красивые фантики слов.

– Вы не понимаете.

– Куда уж мне.

– Их ведёт высокое чувство социальной ответственности, они готовы пожертвовать жизнями за ЧЕ-ЛО-ВЕ-КА. Кто же виноват, что вы, система не дала им такой возможности.

– Они готовы – мы не готовы. Пускай бы шли в армию служить, землю отцов защищать, толку бы больше было.

– Шла бы война, конечно, если бы на нас напали, а не наоборот, они бы пошли на фронт добровольцами, я уверен.

– Значит, мы для двух сотен психически ненормальных юнцов должны что-то там выдумывать. Ох, господин Родопулус, а вы не только правозащитник, а ещё и фантазёр.

– Поймите, Лучи лишь авангард, они первые кто осмелился высказаться прямо. Таких в нашей стране сотни тысяч. Им не нужно сытое тепло, этот хлев для жвачных. Им нужны не деньги, а творчество!

– Это вы так говорите, потому что сами человек творческий. Может быть, они действительно куда-то там, под действием гормонов, летят сломя голову, но нам-то, что прикажите делать. Стать зрителями, позволить им дальше куролесить, мазать кровью мостовые городов? Это же не серьёзно.

– Достаточно будет их просто понять. А, поняв начать диалог.

– Зачем? Они сами заявляют о себе, как о непримиримых.

– Сделайте шаг навстречу первыми, прекратите давить левое движение. Постепенно разрушительная энергия станет созидательной.

– Вы заблуждаетесь. Для революционеров важна драка в принципе, а не её конечная цель. У них в крови бурлит вирус насилия. Нужен лишь повод для борьбы, а за что там стрелять, по большому счёту, значения не имеет. – Кнут, откинулся на спинку кресла, он был удовлетворён, писатель проигрывал ему спор, аргументов не хватало. Чувствовать-то правоту Лучей, он чувствовал, а вот понять до конца, в чём она заключается, в чём её костный мозг не мог – не позволял возраст. Родопулус, лет десять назад проскочил точку, когда все связи между событиями в мире были для него понятны, а любое явление объяснимо с помощью логики разума. Со временем всё изменилось, ослабли способности видеть и предвидеть, осталось одно душевное беспокойство вкупе с тягой к мечте.

– Вы мне пропуск подпишите?

– Да, конечно. – Генерал, спохватился, взял пропуск. Чиркнув на нём изящную загогулину подписи отдал его в руки писателя. – Приятно было с вами увидеться. С умным человеком всегда интересно спорить, даже если он и ваш идеологический противник.