Партийный билет в нагрудном кармане

– Благодарю. – Эрнст, благодарил за подпись, а не за комплимент.

Кнут, поднявшись, вышел из-за стола, предупредительно поддерживая писателя под локоток, проводил его до дверей.

– Вы же сегодня, в первую очередь, к Эйху идёте. Повлияйте на него, пускай, ради бога, не усложняет. А, то он там всякие заговоры составляет, нехорошо, в самом деле. На суде это будет отягчающим обстоятельством.

Родопулос, виду не подал, ничего не сказал, но про себя отметил, что генерал имел информацию о своих подопечных, а значит, был и источник откуда о черпал данные о своих подопечных.

С Эриком, он встречался прямо у него в камере. На интервью отводился час.

– Здравствуй, Эрик. Как здоровье? – Эрнста завели в камеру, дверь закрыли, он пройдя к с столу присел на зафиксированный табурет. Эйх, сидел на кровати.

– Ничего.

– Что у вас тут нового.

– Тоже ничего.

– А, у меня есть новости. Ваш бывший товарищ Петер Сваар, объявился у наци.

– Да? – Брови Эйха, поползли вверх. – Впрочем, я удивлён не очень. Он всегда был юдофобом. Для него так лучше будет.

– Это же предательство!

– Не надо Эрнст. Он никого не предавал. А, идеи, ну что ж, во многом мы с ними сходимся.

– Признаюсь, удивительно от тебя такое слышать.

– Нет, ты не думай, они конечно враги, и всё же наци другие, не планктон, в общем. Народу гораздо больше нравится, когда его гладят по головке, а не, как мы дубасим дубиной. У наци гораздо больше вероятность прийти к власти в ближайшие годы. Так, что оставим Петера в покое. Расскажи лучше, как обстоят наши дела.

– Порадовать тебя нечем. УРА, фактически свернула свою деятельность.

– Значит, дознаватель не врал. Так, дальше. Что КПФ?

– Вас осуждают все партии левого толка, КПФ, к сожалению тоже. Лай, однозначно выражает позицию руководства по этому поводу.

– Другого от них ожидать сейчас трудно. Понятно, испугались.

– Слушай скоро суд. Что говорит адвокат?

– А, что он может сказать? По-моему ему мы до лампочки. Сделал вялое предложение пройти на психиатрическое освидетельствование. Мы отказались. Доказательной базы хватает. Наши действия характеризуют, как терроризм, бандитизм, убийство. Пожизненное. Не знаю, что лучше – смерть или гнить за решёткой заживо.

– Да, в Фаверленде, слава богу, нет смертной казни.

– Ты так думаешь? Ладно. Скажи лучше много ещё наших взяли.

– За последние две недели ни акций, ни арестов не проводилось. Эрик, мне кажется, ты похудел.

– Вес прежний, но ненадолго.

– Что ты имеешь ввиду? – Эрнст, не понял.

– Не важно.

Эрик, поднялся и подойдя к Родопулусу, положил ладонь на стол. Вот теперь писатель догадался, он незаметно накрыл своей рукой ладонь Эйха. Передача записки состоялась.

– Ты сейчас к кому?

– У меня два стандартных посещения. После тебя загляну к женщинам.

– Лоре, передай, что… Хотя, нет, это я ей сам скажу при встрече. Мои слова не для чужих ушей.

Эрик, намекал на то, что их подслушивают. Писатель, сразу кое-что вспомнил:

– Как твои записи? – Родопулус, посмотрел на стол, где лежала тетрадь.

– Да. Пишу, чтобы мозги в форме держать.

– Можно взглянуть?

Эйх, кивнул. В тюрьме он вернулся к юношескому увлечению стихами. На страницах в синюю клетку между строчками маленьких шатающихся букв складывающихся в философские изречения заключённого, в промежутки между текстом, Эрик вставлял свои не мудрёные стихи. Родопулус, ещё раньше ознакомленный с творчеством руководителя УРА, считал его интересным. Полистав тетрадь, он остановился на последней заполненной странице. С одной стороны разворота тетради, на всю страницу, глядело в белый мир камеры стихотворение:

****

Солнце меркнет от хохота глупого

Наливаются желчью глаза

Я ненавижу своё бессилие

И силу своего врага

Нехорошее, пьяное, глупое

Беспокойное вороньё

Бьёт клювом меня по темени

Бьёт клювом меня давно

Пистолетные выстрелы мятные

Хорошо лёг на палец курок

Не способность себя возвеличивать

Убивает в тебе вождя

А, без этого посоха царского

Тебе не видать никогда

– Неплохо. Даже очень. – Эрнст, взял в руки карандаш. – Если позволишь, я бы последнюю строчку немного подправлю. – Не дожидаясь разрешения Родополус, склонившись над тетрадью быстро что-то написал. – Вот так.

Эрику, стало любопытно, он взяв тетрадь в руки прочёл на правом листе. – «Ваши планы известны Кнуту». – Писатель предупреждал, он не знал, что затеяли ребята, но то, что что-то они готовили у него не вызывало сомнений.

– Умм. Да, так, пожалуй, лучше. – Эрик, выдавил улыбку. – Сразу видно руку мастера.

– Мне пора. Хочу до обеда с товарищем Вайнхофф поговорить.

Писатель и революционер попрощались. Дверь камеры лязгнула, Эрик опять остался один.

Глава 25

Через два дня после посещения Родопулосом изолятора ПУ, Лучи начали голодовку, одновременно послужившую сигналом для пятёрки Гана к началу действий.