Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну

События в ПР развивались по аналогичному сценарию. 6 марта Э. Гаха распустил автономное правительство Карпатской Украины. Гитлер решил дать согласие на оккупацию ее территории Венгрией, дабы продемонстрировать миру, что Чехо-Словакия разложилась из-за внутренних беспорядков. 12 марта фюрер пригласил к себе венгерского посла Д. Стояи и настаивал, чтобы Венгрия немедленно перешла в наступление, поскольку в Праге царит «дух Бенеша» и такое положение не может быть терпимо. «Действуйте, — советовал Гитлер, — не уведомляя об этом другие правительства. Действуйте быстро, поскольку существуют и другие претенденты на Подкарпатскую Русь… Ограничьтесь Подкарпатской Русью и не нападайте на Словакию. Словацкий вопрос будет поставлен позднее. Момент для оккупации Подкарапатской Руси благоприятен»[440].

13 марта регент Венгрии М. Хорти писал Гитлеру: «Ваше превосходительство, сердечно благодарю Вас! Не могу выразить, насколько я счастлив, поскольку эта земля (Рутения) для Венгрии — не хотелось бы употреблять высокие слова — жизненно необходима… Мы с энтузиазмом трудимся над решением этой задачи. Планы уже составлены. Во вторник, 16-го числа, произойдет пограничный инцидент, на который в субботу в качестве ответной меры последует мощный удар»[441]. 14 марта правительство П. Телеки направило Праге ультиматум с требованием в течение 24 часов освободить ПР от чехословацкой армии. В тот же день венгерские войска, сломив ее сопротивление, перешли чехословацко-венгерскую границу в районе Мукачево и приступили к оккупации Карпатской Украины. Правительство Волошина, провозгласившее ее самостоятельность и намеревавшееся просить Германию о протекторате над ней, не получило поддержки Берлина. В течение 15–18 марта вся территория Подкарпатья с согласия Гитлера была оккупирована венгерскими войсками[442].

Итак, 14 марта Чехо-Словакия фактически прекратила существование. Э. Гаха, чтобы окончательно прояснить ситуацию, запросил аудиенции у Гитлера и получил приглашение посетить Берлин, куда он прибыл поздно вечером того же дня. Здесь в ночь с 14 на 15 марта состоялись его встречи с Гитлером, Риббентропом, Гейдрихом. В это время части вермахта уже перешли границу и начали оккупацию чешской территории. И в документах, и в литературе переговоры в Берлине описаны достаточно подробно[443]. Скажем лишь, что Гитлер путем блефа, шантажа и угроз вынудил Гаху подписать документ, согласно которому чешское правительство «преисполненное доверия» вручало «судьбу Богемии и Моравии в руки фюрера». Позвонив по телефону в Прагу, Гаха распорядился, чтобы «разоружение армии и оккупация территории произошли как можно более гладко, и чтобы таким образом дело нигде не дошло до кровопролития». Беран ответил: «члены правительства полностью доверяют господину президенту»[444].

В 9 часов утра 15 марта первые моторизованные подразделения немецких войск, не встретив сопротивления чешских гарнизонов, вступили в Прагу. Согласно сообщению советника посольства СССР в Германии ГА. Астахова М. М. Литвинову от 19 марта, этой легкости захвата Чехии и полной капитуляции чешской армии не понимал даже Кейтель: «Мы входили в город и видели всех солдат запертыми в казармы и разоруженными. Начальники стояли у входа, передавали нам ключи, козыряли, говоря «zum Befehl». Для нас, военных, это зрелище было непостижимо»[445]. Во второй половине дня Гитлер под охраной танков и бронемашин въехал в замок на Градчанах, резиденцию древних чешских королей, и приказал немедленно вывесить флаг со свастикой. Чехо-Словакия, по его заявлению, перестала существовать. 16 марта декретом фюрера Богемия и Моравия в качестве пользовавшегося определенной автономией протектората были включены в состав рейха.

Мир был потрясен наглостью и очередным вероломством гитлеровской Германии, не в первый раз показавшей, что международные соглашения для нее являются не более, чем пустой бумажкой. Мировая общественность получила новые убедительные доказательства того, что попустительство агрессору ведет не к миру в Европе, а к расширению масштабов новой войны. Реакция СССР, Англии, Франции и США на уничтожение Чехо-Словакии, по сути, была однозначно негативной, осуждающей агрессию Германии, но по форме — разной. Москва, можно сказать официально, сразу же и решительно осудила расчленение Ч-СР, что нашло отражение в советской ноте от 18 марта. В ней выражался резкий протест против действий рейха и подчеркивалось, что «действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы еще ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов»[446].