Партизан

– Это они вслух не возразили, они же из одной шайки-лейки. Если я это сделаю, то наживу смертельных врагов в ЦШПД. Ну, а как меня очернить, они найдут. Я ведь память так и не восстановил. Все что угодно могут приписать, и не отмоешься.

– Лично я буду требовать «высшую». Вот, смотри, майор, – и он показал самый конец довольно увесистого документа. – Запросите самолет для моей группы, я не хочу лететь вместе с «их командой». Вот эту шифровку передайте, частоты и позывные там указаны.

Москвичи из ЦШПД провели в бригаде еще несколько дней, но после отлета капитана Телегина, через день прибыл борт за мной, на котором из Москвы прилетел Юрий Иванович.

– Как дела, Юрий Иванович?

– Было несколько неприятных дней, потом поговорим, в основном отдыхал в Кратово и дополнительные курсы прошел в Особой группе. Кто за меня оставался?

– Железняков. Меня зачем-то вызывают, лететь – совсем не хочу.

– Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Удачи, Сергей Петрович.

Больше всего я опасался, что сразу по прилету арестуют. Капитану Телегину, чтобы он ни говорил и ни показывал, я не доверял, хотя особых оснований для этого у меня не было. На площадке встречал «сам» Судоплатов. Он, как обычно, не шибко сильно доволен, но оказалось, что его дернули с самого верха. Но ехать предстояло не на Лубянку и не в Кремль, а на улицу Фрунзе, в ГАУ, Главное артиллерийское управление. Поэтому Судоплатов раздраженно спросил:

– Что ты там еще наворотил, что тобой теперь артиллеристы заинтересовались?

– Да вроде ничего, кроме того, что отослал на имя Сталина результаты обстрела новых немецких танков. Я докладывал об этом ему в феврале, но, похоже, что он этому не поверил, дополнительных приказаний не поступало. Немцы применили их в начале мая против нашей бригады, мы захватили несколько единиц и провели испытания, результаты которого отправили в Москву.

– А почему я об этом ни сном, ни духом?

– Так саму бригаду перевели на другие частоты, связь с вами, на старых частотах, поддерживали только «ударные батальоны», то есть только лично я. Радиограмма длинная, отдали ее на новых частотах, дублировать ее не получилось, все батальоны находились вне периметра базы, а раскрывать их не хотелось. Могли перехватить и запеленговать работу. А новые каналы с вами не связаны?

– Чисто теоретически – связаны, но территориально находятся в другом месте и принадлежат ЦШПД. Я эту РДО не видел.

– Тогда требуется ваш приказ о возвращении на старые частоты или открыть дежурство на новых.

– Вызывает тебя Яковлев, телефонограмма пришла от его имени. Ты бы умерил самого себя, лезешь во все дырки! Я же специально вывел тебя с территории базы и передал в твое распоряжение все боеспособные подразделения, чтобы костяк бригады сохранить, так как столько претензий возникло по организации дел, что хоть стой, хоть падай. Предупреждал же тебя: не трогай это сучье племя.

– Мне приказали возвращаться. И очень вовремя получилось, иначе бы все потеряли.

– Как так?

Я в нескольких словах передал, что происходило в последние недели. О том, что к нам вылетала «комиссия», Судоплатов не знал, это проходило по III управлению, которое не уведомило об этом начальника «двойки». Но Телегина он знал, плюс успокоил меня тем, что если ничего не произошло, то уже не произойдет.

– У Федотова – все быстро, немного бестолково, но жестко.

– А это кто такой?

– Этого тебе знать не надо, наш человек, не важно. Танки-то чем остановили?

– Гранатометами.

– Где взяли?

– Так тебе все и расскажи! «Где взял, где взял? Купил!» Ну, а серьезно: сделали установку, с помощью которой можно запускать «летающие мины Галицкого» на 100–150 метров.

– Галицкий – это генерал-майор из Главного инженерного управления, который с нашей 2–1 бригадой в Севастополе работал?

– Я не в курсе, «И.П», дивинженер. Так в инструкции написано. Мина – простейшая, патроном 12-го калибра запускается, корпус из жести. Мы к ней раскрывающиеся крылышки приспособили и реактивный двигатель, с шашкой от РС-132 и его соплом уменьшенным. С подствольным магазином на пять выстрелов, правда на другую гильзу, от 82-мм миномета. То, что под рукой было и поставляется от вас. Цельнотянутые трубы – немецкие, с железной дороги тянем помаленьку. Один и одна вторая дюйма. От котлов паровозных, в пароперегревателях стоят.

– А какой смысл было их делать?

– А удобно паровозы и вагоны обстреливать было, когда они по нашей ветке ходили. Закрепил, прицелился и контакт под рельс сунул. Бахнул залпом, котел пробит, у противника убитые и раненые, если топливо или боеприпасы, то пожар и взрывы, а поезд дальше проскочил, его же сразу не остановить. Успеваешь снять гранатометы и уйти без боя.

– Вот заразы! Нет, чтобы по-старому, по-доброму, весь поезд под откос пустить!