Партизан

8-я армия, к вечеру, взяла 1-й эстонский поселок, а мои подорвали мост у Михайловского. Освободив Славянку, у меня появилась возможность усилить 327-ю танками и перебросить им боеприпасы. Ночью разведка добралась до реки Мга и установила наблюдение за станцией. В 1100-й полк доставили шесть «тележек», с помощью которых атаковали станцию Мга, на которой скопилось приличное количество только подошедших эшелонов. Все шесть ракетных тележек грохнули, и начался маленький ад. В большинстве эшелонов были боеприпасы и топливо. Пехота – тоже была, в немалом количестве. Используя три батальона 1100-го и 1102-го полков, приступили к зачистке восточных окраин города, точнее того, что от него осталось. Затем их сменила 3-я гвардейская, которую лучше было использовать в обороне. На этом я свои хилые наступательные возможности исчерпал, но продолжал вести «активную оборону». Навестил Сологубовку и Лезье, доставив кучу неприятностей люфтваффе. Сорвали эвакуацию тяжелых артиллерийских батарей в Келколово, организовали небольшую диверсию на станции Рабочий поселок № 6, взорвав восемь вагонов с немецкими же снарядами на развилке железнодорожного пути, в месте пересечения его с Путиловским трактом. 8-я армия продолжала штурмовать Синявинские высоты, правда, немцы мало чем могли помочь Синявину, так как те снаряды, которые предназначались для Восьмой, мы сами доставили, но не в Келколово, а в 6-й поселок. Оба моста, на ветке Ульяновка – Мга, лежали в реке. Я своим партизанским нутром чуял, что основные неприятности последуют оттуда, поэтому не стал дожидаться утра. Сначала уронил мост через Войтоловку, а затем и через Мгу. По докладам со станции Мга, среди обломков, усеявших станцию, находились четыре платформы с танками T-VI.

Утром к нам подошли из Мишкино 11-я и 265-я дивизии, а моим приказали двигаться дальше, к Ивановскому и Пелле. В Москве, видимо, плохо представляли себе, во что превратили немцы этот пятачок. И сколько там орудий и пулеметов смотрит из-под насыпи на Путиловский тракт. Поэтому я исполнил этот приказ немного на свой лад: я вышел к Неве в Лобаново, предварительно окончательно взяв Келколово и немецкие орудия там. Я не виноват. Они сами начали стрелять с самого утра по нам. В Москве одумались, и, после доклада, что разведка вышла к Неве, приказали оказать помощь 8-й армии в Синявино. До взорванного разъезда батальоны доехали поездом. Там приняли бой с инженерными частями, пытавшимися освободить хотя бы шоссейную дорогу. Уничтожили два танка противника и самоходку. Затем состоялся штурм поселка № 6 и совхоза Торфяник. Так, в пешем строю, и подошли к лесу, за которым начиналась деревня Синявино и Синявинский УР. Первой взяли высоту 50.1, расстреляв с окраины деревни три дзота и два тяжелых дота. Они дверями в эту сторону стояли. Соседняя высота 42.0 в эту сторону смотрела всего двумя амбразурами. Но нагорожено заграждений было уйма! И пехоты в ней много. Поэтому аккуратно, не спеша, батальоны занимались этим делом часа три-четыре, прежде чем огонь начал стихать с обеих этих позиций. А тут и появились танки, причем как наши, так и немецкие. Немцы появились от шоссе и пошли атаковать совхоз, сегодняшнее Молодцово. А наши появились из леса, когда замолчал последний артиллерийский капонир высоты 42.0. Немцам еще приходилось и на моих бойцов отвлекаться, так что бой выиграла 7-я гвардейская. Вот теперь можно и на Ивановское двинуть. И на Шлиссельбург. Да и с Гитлером поговорить не мешает, так что, распределив обязанности, мои пошли брать поселок № 1, будущий Кировск, и 8-ю ГРЭС. Но, вместо диалога с Гитлером, меня ждал диалог со Сталиным, который лично поздравил со взятием Мги и прорывом блокады, и приказал заняться исключительно эвакуацией захваченных танков.

– Товарищ Соколов, ваша армия стоит в третьем эшелоне, в третьем, вы меня поняли? Займитесь, пожалуйста, танками. Основной вопрос ваши дивизии решили. Как только вывезете танки, выводите свои войска в Тихвин. Дальнейшее формирование будет происходить в городе Грозный.