Партизанская богородица

Но тут врезался Санька Перевалов, которому давно не терпелось:

— А шпиона-то упустил!

Кузьма Прокопьич посмотрел на него с ласковым пренебрежением, как на несмышленыша.

— Какого шпиона?

— Который тут с тобой разъезжал, позиции высматривал!

— Ты, паря, попал пальцем в небо, — сказал Воронов. — Это ученый человек. Для науки старается.

— Попался бы он мне — показал бы ему науку! — пригрозил Санька.

— Простите, молодой человек. Какую вы собираетесь показать мне науку?

Все оглянулись.

У шалаша стоял высокий тощий человек, одетый в потертую кожаную куртку и сапоги с длинными голенищами. Щурясь на яркий свет костра, он внимательно разглядывал пришельцев. Спутанные седые волосы свесились на высокий лоб, и аскетически худое лицо с длинным, чуточку вислым носом напоминало лик иконописного святого.

Санька нисколько не смутился, скорее всего и не почувствовал скрытой в вопросе иронии.

— Документы! — резко сказал он, подойдя вплотную к незнакомцу.

— Ценю вашу деловую лаконичность, — сказал тот с учтивым полупоклоном.

Он нагнулся, опустил до колена широкий раструб голенища на левом сапоге и достал спрятанную за подклейкой бумажку. Спокойно, не торопясь подал ее Саньке.

Санька не стал читать, глянул только на штамп. В первый его строке стояло. «РСФСР».

— Загинай другой сапог! — приказал Санька.

Незнакомец посмотрел на Саньку с откровенным уважением.

— Великолепный образец логического мышления! — сказал он и достал из голенища правого сапога вторую бумажку.

Разглядев штамп на ней — «Совет Министров Сибири», — Санька только присвистнул и углубился в чтение.

Текст в обеих бумажках был один и тот же:

«Предъявителю сего инженеру-гидротехнику Мякишеву Василию Михайловичу поручается проведение исследовательских работ на всем протяжении реки Ангары. Всем местным органам власти предписывается оказывать инженеру Мякишеву полное содействие».

Разница была лишь в том, что в первой бумаге Мякишев назывался товарищем, а во второй — господином.

— Вот гад! — весело сказал Санька, прочитав оба документа.

Сунул обе бумажки Воронову, сказал уже со злостью:

— Понял теперь, какая тут наука!

— Читал обе, — невозмутимо ответил Воронов и подал бумаги Сергею.

На красивом Санькином лице заиграли желваки. Глаза сузились, так и впились в переносье Мякишеву.

— На кого работаешь?

— На русский народ! — с достоинством ответил Мякишев.

Санька сорвался на крик.

— Ты мне дурочку не строй!

— Обожди, Александр! — остановил его Сергей.

Он тоже подошел к инженеру.

— Как же это понять, не знаю уж, товарищ или господин Мякишев, один мандат у вас подписан Народным комиссаром Советской власти, а другой колчаковским губернатором? Который же действительный?

Мякишев даже плечами пожал.

— Оба действительны. Оба с подписью и печатью.

— Да он смеется над нами, гад! — снова закричал Санька.

— Отнюдь не имел такого намерения, — возразил Мякишев. — Я прямо отвечаю на вопрос, который мне задан.

Сергей нахмурился.

— Загадками отвечаете. Нам некогда их разгадывать.

Мякишев как будто не понял угрозы.

— Никаких загадок. Пока можно было работать по мандату Совнаркома, мне было вполне достаточно его одного. После того как в бассейне Ангары установилась другая власть, мне пришлось поехать в Иркутск и получить там другой мандат. Не мог же я прекращать работу.

Кузьма Прокопьич при этих словах Мякишева посмотрел строго на Саньку, как бы говоря: «Сказано тебе было!..»

— Объясните, какая работа? — сказал Сергей. — Может быть, тогда скорее разберемся?

— Конечно, разберемся, — спокойно подтвердил Мякишев. — Река Ангара совершенно не изучена. Мы больше знаем о Дунае и Рейне, хотя они текут в чужих странах, даже больше знаем о Миссисипи, которая течет в другой части света, нежели о своей Ангаре...

— Опять туман! — перебил инженера Санька. — Чего это мы не знаем? Чего надо, все знаем!

Мякишев не привык, чтобы его перебивали.

— Молодой человек, — строго сказал он Саньке, — не обижайтесь на мои слова. Вы не знаете того, что надо знать. Хуже того, вы даже не подозреваете, о чем же вам надо знать.

— Ты, Саня, наберись терпежу, послухай, — сказал Семен Денисыч. — Человек, может, дело говорит. Опять же, и постарше тебя на один понедельник.

— Вот он и ждет, чтобы ты уши развесил, — проворчал Санька.

— Вы правы, молодой человек, — сказал Мякишев, — хотя и сформулировали свою мысль несколько пренебрежительно в отношении ваших товарищей. Я действительно желал бы, чтобы меня выслушали внимательно...

3

— ...Я уже понял, что вы рабочие люди. Вы знаете смысл труда и цену рабочего пота... Вы поймете меня...