Партизаны

— Вы читаете прессу, поручник?

— Был перерыв, — отрезал Рысь, — но теперь связь уже налажена.

— Коммунисты призывают к вооруженной борьбе. Даже в вашем районе действует их отряд.

— Я знаю, пан майор.

— А сделали то же самое.

— Нас из Мнихова выгнали не призывы коммунистов, пан майор, а гестапо.

— Скорее неосторожность вашего руководства. Мы кое-что знаем об этом. А что вы хотите делать дальше?

— Я уже докладывал, пан майор. Людей не распущу, так как им нельзя возвращаться. Как-нибудь справимся, уже знаем эту местность. Снабжение продовольствием обеспечено, надо только как-то одеть и обуть бойцов. Ну и деньги, конечно, нужны. Нельзя надеяться только на пожертвования крестьян.

— Много же вам всего нужно…

— Надеюсь, что получу разрешение на разгром нескольких полицейских участков. Там можем достать, что нам нужно.

— Значит, все-таки борьба?

— У нас нет другого выхода, пан майор.

— Вам снятся подвиги Хубала?

— Я не ищу славы, пан майор, — холодно ответил Рысь. — Просто не хочу сгноить в гестапо ни людей, ни себя.

— Хотите спровоцировать немецкое возмездие, как в Домбровке? И примете эти жертвы на свою совесть?

— Прежде чем мы сделали хотя бы один выстрел, в Мнихове погибло множество людей.

— Знаю, — сухо сказал майор, — я тоже могу вам рассказать много таких историй.

— Однако я не могу сказать людям, что борьба бессмысленна.

— Даже если будет об этом приказ?

— Я верю, что никто мне такого приказа не даст.

Крогулец внезапно встал, подошел к Ковалю. Метек, застигнутый врасплох, посмотрел вокруг себя. Он так заслушался, что не обратил внимания на сержанта.

— Отойди подальше, — сказал Крогулец, — и молчи. Понимаешь? Ты ничего не слыхал.

— Слушаюсь.

— Помни…

А беседа продолжалась еще долго. Сержант проводил гостя, когда уже начало темнеть. Коваль повторял про себя слова майора, пытался понять их смысл. Ходил по лагерю, всматривался в товарищей. Но ничего не понимал… Например, он, Коваль. Ему осталось одно: маузер, сжатый в руке. Стрелять до самого конца… Сенку — то же самое. Орлику еле удалось убежать из Мнихова. У Виса, Мрувки и еще у некоторых такая же судьба. А Юранд бежал из лагеря для военнопленных. Вицек убегал из дома буквально под пулями полицейских. Пожалуй, только Оркан, Лисек и Забора пришли в отряд по доброй воле. И что же выходит? Они должны спрятать винтовки? Трястись от страха при виде каждого незнакомого, убегать в кусты от каждого полицейского?

Рысю удалось сохранить отряд. Но решение было принято половинчатое: им было запрещено нападать на немцев и полицейских, проводить какие-либо операции; они могли только обороняться. А майор уходил, проклиная в душе свою поблажку по отношению к этому решительному поручнику и его энергичным, хотя и неприглядно выглядевшим в поношенной одежде солдатам. Намылит ему шею командование, думал он, это уж наверняка. Но майор слишком долго служил в армии, чтобы не знать, что уж если солдат готов к бою, то просто так винтовку не бросит.

Едва сержант успел вернуться в лагерь, как прибежал запыхавшийся связной.

— Меня прислал Виктор, — доложил он. — В деревню пришел человек. Говорит, что его преследуют гитлеровцы и он хотел бы примкнуть к нам.

— Он у Виктора?

— Не знаю. Но Виктор приказал сообщить вам.

— Сенк, возьми с собой двух человек и разберись на месте.

В лесу было уже темно. Только когда они вышли в поле, стало немного светлее. Здесь они ускорили шаг. В деревне связной скрытно подвел их к небольшому дому. Сенк пошел к дверям, кивнул Метеку, чтобы следовал за ним, а Орлику приказал прикрывать их со стороны дороги. При свете небольшой лампочки Сенк и Метек увидели двух мужчин, сидевших по обе стороны стола. Это были хозяин и его гость. При появлении партизан хозяин отодвинулся немного в сторону, незнакомец продолжал сидеть неподвижно, настороженно.

— Фамилия? — спросил Сенк.

— Збигнев Кашицкий. — Голос пришельца был ровный, сдержанный. Он сделал движение, словно хотел встать. — Вы партизаны?

— У вас есть какие-нибудь документы? — Сенк будто не слышал вопроса. Метек отошел к печке, откуда было лучше видно этого человека. Только теперь он заметил сидевшую здесь женщину.

— Конечно, есть.

— Откуда вы?

— Из Островца.

— Зачем вы сюда пришли? — спросил Сенк, как показалось Метеку, резко.

— Меня ищут жандармы.

— Почему?

— Может, лучше я это скажу наедине?

— Хорошо, — согласился капрал.

— Я рад, что встретил вас. Уже много дней скитаюсь по деревням.

— Давайте выйдем, пан Кашицкий, — предложил Сенк.

— Можно узнать куда?

— Вы хотели поговорить наедине. Нас можете не бояться.

— Я? — усмехнулся человек. — Своих я не боюсь.

Когда выходили из хаты, Сенк немного задержался. Метек заметил, что хозяин дома что-то прошептал ему на ухо, а капрал в ответ кивнул. Из темноты показался Орлик, все вместе пошли к калитке. За стодолой Кашицкий остановился.

— Вы меня извините, — сказал он, слегка запинаясь, — должен отойти в сторонку.

— Зачем?

— Ну… по нужде.

— Ладно, — весело сказал Сенк, — я вам составлю компанию.

Пристроились у стенки. Кашицкий долго возился, Сенк не торопил его, но напомнил:

— У нас нет времени.

— Уже иду.