Партизаны

Стрельба возникла где-то слева. Пулеметные и автоматные очереди, взрывы гранат. Лес загудел, шум боя все усиливался. А просека оставалась пустой… И вдруг начали свою работу минометы. Мины летели с холодившим душу воем, взрывались, поднимая в воздух комья земли и обломки деревьев. Горький дым сдавливал горло. Главное сейчас — правильно прицелиться, хорошо определить расстояние… Только в кого же целиться? В воздухе свистели осколки, сдирая кору с деревьев. Один из них срезал верхушку можжевельника. Метек боялся пошевелить рукой, чтобы отбросить упавшую на него ветку. Стрельба на левом фланге стихала. Прекратился и минометный обстрел. Тишина. На какое-то мгновение Метеку даже показалось, что он остался один, а все потихоньку отошли. Сейчас сюда придут немцы. Он со страхом осмотрелся. И вдруг в этой тишине услышал голос сержанта Кречета:

— Ребята! Идут, мать их!.. Стрелять только по команде.

Все моментально возвратилось на свое место. Как он мог не видеть приникшего к пулемету Дикую Кошку, Фелека, Весека? Вся рота на месте. Лежала, вжавшись в землю, настороженная. Близко, очень близко раздался стук пулемета. И сразу же одиночные выстрелы. Из-за деревьев выбежали люди в касках. Мушка, прорезь прицела, только бы хорошо прицелиться. Ветка мешает, холера… Быстрый, меткий огонь роты оттеснил немецких пехотинцев обратно в лес. Один из немцев, высокий, с пистолетом в руке, видимо офицер, что-то кричал и махал рукой.

Немцы трижды повторяли атаку. И все три раза отходили. Метек, разгоряченный боем, не знал, однако, что санитары все чаще и чаще оттаскивают в тыл раненых, что редеет цепь партизан. Во время третьей атаки опустевшие места на позиции занял последний резерв роты — отделение капрала Ясека. Минута передышки. Посчитал патроны: осталось немного. Оглянулся на Фелека, показал на магазины. Отделенный развел руками. Черт побери, а если немцы пойдут еще раз? Придется драться прикладами…

Сумерки встречали с неимоверным облегчением. Наконец-то… Солнце уже давно скрылось за лесом, темнота густела, размывала контуры деревьев. Где-то в стороне еще слышались одиночные выстрелы из карабинов, протрещали одна или две очереди, но тут же наступила тишина… В этой тишине Кречет не спеша переходил от одного партизана к другому и шептал:

— Отползай назад.

Метеку было немного жалко покидать углубление, в котором провел половину дня. Разрытая, пахнувшая прелью земля казалась ему почему-то особенно близкой.

Подофицеры молча строили своих солдат. Кто-то закашлял, и тут же на него заворчал Кречет. Только теперь они почувствовали усталость, ноги как бы налились свинцом. Спать… Повалиться здесь, где стоят, и спать. С правого фланга шепотом передали команду начать движение. Шли, спотыкаясь о корни, задевая за ветки. И тут же последовал новый приказ: поторопиться, но двигаться бесшумно.

Было около полуночи, когда остановились. Старшина раздал хлеб и сало. Все быстро съели и мгновенно уснули. Но отдых был непродолжительным. Вскоре все были опять на ногах. На марше к ним присоединялись отдельные группы партизан. От них узнали, что немцы сосредоточили в этом районе огромные силы.

Утром остановились на отдых. Правда, бой гремел где-то рядом, осколки залетали даже сюда. Но все же Рысь разрешил спать. Их вывели в резерв, а это значило, что немного времени для отдыха у них все-таки было.

Бой неумолимо приближался к ним. С передовой начали прибегать группы перепуганных, измученных людей.

— Немцы прорвали линию обороны! — кричали они.

— Стой! — заорал Рысь и выскочил вперед. — Стройся!

Люди нерешительно передвигались и беспокойно озирались по сторонам, не понимая, чего хотел от них этот человек. Наконец несколько человек остановились.

От того боя в памяти Метека остались какие-то не связанные между собой обрывки, звенело в ушах то ли от близкого разрыва мины, то ли от треска выстрелов… Кровь на мундире немца… Затем бежал куда-то рядом с Дикой Кошкой, на несколько секунд приостанавливался и стрелял с бедра. Только позднее он заметил, что несет в руке ремень с пустыми магазинами. Их группа прикрывала отход, отсекая пути продвижения передних Цепей немцев. Те же шли осторожно, залегали, встретив яростный отпор, поджидали подкрепление.

Наконец удалось оторваться. Полк расположился на привал в редком лесу. Достали провиант. Поели. Настроение несколько улучшилось.

— Одного не люблю, — шутил Дикая Кошка, — воевать на пустой желудок.

— Недолго осталось нам воевать, — отрезал Лелива. Он обошел часть лагеря и теперь говорил со злостью: — Много раненых. Нет оружия и боеприпасов.

— А Варшава? — спросил кто-то.

— Как до нее дойдешь?

— Разрази его гром!..

Пополз слух, что их распустят по домам. Смотрели на командиров. Рысь ушел на совещание и долго не возвращался. Люди нервничали, из-за пустяков возникали ссоры. Если слухи о демобилизации правда… Метеку не хотелось говорить даже с Фелеком.